Выходило, что концы следует искать среди работников кооператива «Домстрой». Где бы преступники разузнали подробности и адреса служебных и личных интересов Лоскутникова? С большой долей вероятности можно было предполагать и то, что с места убийства преступники разъехались по домам.
ЛЕНА нравилась Олегу все больше и больше. Новый год встречали вместе, у Лены дома. Большие симпатии вызвали у Олега и ее родители. Простые, без затей. Чем больше Олег узнавал о Лене, тем больше недоумевал: ну что у нее общего с компанией Влада? Понятно, конечно, что Татьяна, невеста Влада, и Лена - подруги с детства. И все-таки.
Хотя, может, он, Олег, попросту зациклился на одном-единственном эпизоде? Или юмора не понял. Ну, шла компания в ресторан развеяться. Так, на то они и рестораны. После этого с Владом общались, взять, хотя бы, те же его «амманины» или Восьмое марта, - какие к нему вопросы?
Наоборот, это Олег чувствовал некий дискомфорт на фоне Влада и его друзей. Что и говорить, упакованы они были клево. При своих, как Олег был убежден, неплохих заработках, таких фирменных шмоток он себе позволить не мог. Западные тряпки продавались лишь в единственной «комиссионке» на улице Калинина да на «толчке», бурлящем по воскресным дням на окраине Северного. Но цены там были!..
Конечно, потихоньку, в несколько заходов, приодеться у барахольных барыг можно, но Олег был приучен нести деньги в дом. Так всегда делал батя. Домашний бюджет семьи Мельниковых имел столько проблем и прорех, что и мысли досель не возникало заработанную копейку на тряпочную «фирму» спускать. К тому же, когда серьезно заболела мать, ее быстро спровадили на смешную пенсию, что тоже поубавило «деревянных» в доме. Опять же, лишний четвертной сеструхе отправить - всегда кстати: что там ее стипендия! Поживи-ка в чужом городе, особенно когда кругом на самое необходимое - талоны, талоны, талоны.
Комплексанул малость поначалу, а потом махнул на свои завидки рукою. Главное, Лене абсолютно все равно - «по фирме он прикинут» или нет. Хотя и тут Влад ему посодействовал. Олег вспомнил, как в конце февраля приятель предложил на барахолку прошвырнуться, мол, посоветуешь, что Татьяне на Восьмое марта приобресть. «А что, - подумал Олег, - и я какой-нибудь пустячок оригинальный Лене присмотрю».
НЕСМОТРЯ на пронизывающий февральский хиус, люда за высоким решетчатым забором толпилось - до упора. Взяли у надменной девицы в киоске входные билеты, у вертушек турникетов предъявили румяным крепышам в норковых формовках и куртках-дубленках и - очутились в гуще продающих и обменивающих.
Влад привычно разрезал плечом толпящихся и галдящих на смеси русско-вьетнамской «мовы» «интернациональных» ткачих с КСК - камвольно-суконного комбината. Призванные поднять текстильную промышленность Забайкалья, маленькие улыбчивые вьетнамочки все выходные дни проводили на барахолке, обряженные с головы до ног в кипы расшитых цветочками и узорами джинсовых юбок и сарафанов (манекены ходячие!).
Безразлично, не задерживаясь, приятель шагал и мимо высоких дощатых прилавков, за которыми бабки с фиолетовыми носами торговали «пролетарским антиквариатом», а дебелые матроны с недовольным видом скучали над батареями флаконов с шампунями и коробок духов, чьи подмоченные, сморщенные этикетки и помятые бока гордо извещали покупателей, что все это парфюрмерное богатство прямиком доставлено из города Парижу.
Олег с трудом поспевал за Владом, с любопытством вертя головой по сторонам. Протиснулся сквозь сгусток женщин к прилавку с дюжиной пар босоножек, но тут же отработал назад, со стыдом сообразив, что понятия не имеет, какой размер носит Лена. Не сразу отыскал в толчее Влада.
Тот разговаривал, попыхивая сигаретой, с двумя высокими и широкоплечими парнями, упакованными еще покруче, чем их собеседник. Они принадлежали к той, непонятной Олегу категории праздных молодцов, которые обязательно околачивались в любом торговом месте. Стоит такая пара-тройка, покуривает скучающе, лениво оглядывая публику, и столь же лениво перебрасывается с подбегающими к ним время от времени шустрыми «фирмовыми» мальчиками и девочками короткими и непонятными постороннему уху фразами. На барахолку такие молодцы могли еще прикатить на «тачке» или собственной машине с объемистыми и туго набитыми сумками, но тут же сдавали их «мутному» торгашескому люду и возвращались к привычному времяпровождению: из салона авто бухал толчками баса «музон», из раскрытых дверц плыл сигаретный дым и виднелись скучающие физиономии - каждая себе шире.
Сегодня подобных хлопцев тоже хватало У барахолки ограда, как у зверинца, вход по билетам, а на пятачках между рядами, то тут, то сям, торчат ВАЗовские «зубила», салоны которых набиты меломанами в коже, обожающими покурить на февральском хиусном сквозняке. Вот из багажника одной «восьмерки» извлечены две внушительных клетчатых сумки. Владельцев сумок тут же обступила страждующая толпа покупательниц. «Не торгуем», - лениво цедит сквозь зубы здоровяк и передает поклажу ввинтившейся в разочарованную женскую толпу паре шустрячков. Те стремительно удаляются с клетчатыми «сидорами» в глубь барахолки, к загадочным и невзрачным вагончикам-складикам.
Когда Олег подошел к Владу и его собеседникам, все трое дружно замолчали. Внимательно оглядев Олега, парни кивнули Владу и неспешно подались в сторону входных турникетов. А Орехов- младший оживленно засуетился, что совершенно не вязалось с его поведением минуту назад - такой озабоченный был, когда разговаривал с ушедшими парнями. Или Олегу это только показалось?
Но Влад уже хлопал его по плечу и вертел у Олега перед носом двумя коробочками духов: «Старичок, для наших дам, французские, без понтов!». Олег спросил о цене, но приятель беззаботно махнул рукой, мол, не твоя забота.
- Слушай, я так не приучен, - нахмурился Олег.
- Ты чего? - Влад скорчил удивленно-огорченную мину, с довольной хитрецой ухмыльнулся и снова хлопнул по плечу. - Окстись, старичок! Ребята от чистого сердца накатили.
- Разве тут так бывает? - ехидно осведомился Олег, кивнув на бурлящий вокруг «толчок».
Влад на секунду переменился в лице, пристально и раздраженно мазнув по лицу Олега свинцовым взглядом, но тут же расплылся в самодовольной улыбке:
- Обижаешь. Бойкое местечко, но не одной фарцой живо.
Покровительственно повернул Олега к шумящим прилавкам:
- Вот это все, Олега, - суета и шелупонь. Шило на мыло. Ба-ра-хол- ка! Толчок! Тут только нравы толпы изучать. И законы дедушки Маркса. Товар-деньги-товар. Или папуасские обряды обмена бус на ракушки. А они, - Влад ткнул свободной от коробочек рукой в воображаемые спины ушедших «ребят», - новая волна! Дело делают!..
- Дефицит из Парижа на горбе таскают? - тон Олега мало изменился.
- Пойми, старик, каждый должен взять от жизни все, что он заслужил. Умеешь брать - бери! Вот ты. Афган прошел, кровь проливал - и что? Что теперь? Много тебе отломилось?
- Про Афган тему закрыли! - отрезал Олег.
- Ну, извини, извини, но я не о том. У тебя же, старик, голова и руки - золотые, а за четыре сотни не выпрыгнешь. Так? А почему, а? Система у нас, Олега, такая! Миллион начальников над тобой, разряды-расценки и прочая лабуда. И сам себе ты не хозяин. А дай тебе волю?..
