— Нет-нет, — успокоила я. — Просто… застали врасплох.
— Белла, я не понимаю.
— Я… кажется… может быть… по-моему, я… — Так, глубокий вдох. — Беременна.
И как будто в подтверждение, меня снова пихнули изнутри. Рука тут же дернулась к животу.
Карлайл умолк. Потом в нем заговорил профессионал.
— Когда началась последняя менструация?
— За шестнадцать дней до свадьбы. — После всех подсчетов-пересчетов я могла утверждать с уверенностью.
— Как ты себя чувствуешь?
— Странно. — Голос дрогнул. Из глаз опять закапали слезы. — Вы, наверное, решите, что у девочки не все дома, потому что я и сама знаю, на таком сроке не бывает… Может, я и правда с ума сошла? Мне снятся странные сны, я без конца ем, плачу, меня тошнит… и, честное-пречестное, у меня сейчас что-то толкнулось в животе.
Эдвард вскинул голову.
Я облегченно вздохнула.
С белым застывшим лицом он протянул руку за телефоном.
— Э-э… Эдвард хочет с вами поговорить.
— Давай, — отрывисто отозвался Карлайл.
Я вложила телефон в протянутую руку, не уверенная, правда, что Эдвард в силах произнести хоть слово.
Он прижал трубку к уху и едва слышно прошептал:
— Такое может быть?
Долгое время он слушал, глядя в пространство отрешенным взглядом.
— А Белла? — Свободной рукой Эдвард притянул меня поближе к себе.
В ответ снова пространные объяснения, которые Эдвард выслушал молча, потом проговорил:
— Да. Да, хорошо.
Он нажал «отбой» и тут же набрал другой номер.
— Что Карлайл говорит? — не выдержала я.
— Что ты, видимо, беременна, — безжизненно прошелестел Эдвард.
По спине пробежала теплая дрожь. Крохотный комочек внутри шевельнулся.
— А теперь ты кому звонишь?
— В аэропорт. Мы летим домой.
Больше часа Эдвард провел на телефоне. Судя по всему, организовывал обратный перелет, хотя я об этом могла только догадываться, поскольку по-английски не было сказано ни слова. Разговор велся сквозь зубы, и со стороны казалось, что Эдвард ругается.
Одновременно он собирал вещи. Яростным вихрем носился по комнате, оставляя после себя не разруху, а идеальный порядок. Не глядя, бросил на кровать какой-то из моих нарядов, и я поняла, что пора одеваться. Он в это время продолжал выяснять отношения по телефону, судорожно жестикулируя.
Не в силах выносить эту кипучую энергию, я потихоньку вышла из комнаты. От его маниакальной сосредоточенности меня замутило, но не как во время утренней тошноты. Просто слегка не по себе. Надо переждать где-нибудь в тихом уголке. Оледеневший, ничего не видящий вокруг Эдвард меня слегка пугал.
Так я снова очутилась на кухне. Ухватив с полки пакет крендельков, я рассеянно отправляла их в рот один за другим, глядя в окно на песок, скалы, пальмы и океан в лучах слепящего солнца.
Внутри беспокойно толкнулись.
— Конечно. Я тоже не хочу уезжать.
Отклика изнутри не последовало, и я снова уставилась за окно.
— Не понимаю… Что в этом такого?
Да, неожиданно. Да, ошеломительно. Но разве плохо?
Нет.
Тогда почему Эдвард как с цепи сорвался? Кто, в конце концов, требовал срочно играть свадьбу, я или он?
Я попыталась рассуждать здраво.
В общем-то, не так уж трудно предположить, почему он решил сию секунду везти нас домой. Чтобы Карлайл меня посмотрел и окончательно развеял сомнения — хотя какие уж тут сомнения? Зато, может, он сумеет объяснить, почему я вдруг настолько «глубоко» беременна, что и живот виден, и шевеление чувствуется. Это ведь не нормально…
И тут меня осенило! Он беспокоится за малыша. Я до этой стадии еще не дошла. Мозги медленнее работают, в голове пока только одна счастливая картинка — я качаю на руках изумительно красивого младенца с зелеными, как у Эдварда, глазами (у него были зеленые, до того как он стал вампиром). Надеюсь, он будет копией Эдварда, а не моей.
Забавно, как неожиданно и резко эта картинка заслонила остальные мысли. Мир перевернулся после того самого первого толчка. Раньше на свете существовал только один человек, без которого я не смогу жить. Теперь их двое. Это не значит, что моя любовь раскололась пополам и поделилась между ними, нет. Наоборот, сердце как будто стало вдвое больше, выросло, чтобы вместить и ту любовь, и эту. Наполнилось любовью до краев. Даже голова слегка закружилась.
Я никогда не понимала боль и обиду Розали. Не представляла себя матерью, не ощущала материнских чувств. Поэтому мне было легче легкого заверить Эдварда, что без сожаления откажусь ради него от возможности иметь детей. Я и правда так думала. Дети как таковые не вызывали у меня теплых чувств. Орущие, вечно все пачкающие создания. С ними и не пообщаешься толком. Когда я просила у Рене братика, имелся в виду старший брат. Чтобы он обо мне заботился, а не наоборот.
Но этот ребенок, наш с Эдвардом, совсем другое дело.
Он нужен мне как воздух. Это не выбор, это необходимость.
Наверное, у меня никудышное воображение. Я и представить не могла, как мне понравится замужем, пока не вышла замуж на самом деле. Так и с ребенком. Не могла представить, что захочу детей, пока не оказалась перед фактом…
Я накрыла живот ладонью, надеясь почувствовать еще толчок, и по щекам заструились слезы.
— Белла?
Голос меня насторожил. Слишком холодный, слишком осмотрительный. И глаза такие же — пустые, жесткие.
И тут он заметил, что я плачу.
— Белла! — Эдвард стрелой пронесся через кухню и прижал ладони к моему лицу. — Где болит?
— Нет, нет…
Он притянул меня к себе.
— Не бойся. Через шестнадцать часов мы будем дома. Все образуется. Карлайл подготовит что нужно. Мы примем меры, все будет хорошо, все будет в порядке…
— Меры? Ты о чем?
Он отстранился и посмотрел мне в глаза.
— Эту штуку нужно извлечь, пока она не повредила тебе что-нибудь. Не пугайся. Я не дам ей тебя мучить.
— Штуку? — задохнулась я.
Эдвард бросил быстрый взгляд на входную дверь.
— Вот черт! Совсем забыл, что Густаво должен приехать. Сейчас, отправлю его и тут же вернусь. — Он вылетел из кухни.
Я вцепилась в кухонный стол, чтобы не упасть. Ноги подкашивались.
Эдвард назвал моего маленького непоседу «эта штука»! И Карлайл собирается его «извлечь»…
— Нет! — прошептала я.
Я все не так поняла. Малыш Эдварда не волнует. Он хочет его обидеть. Радужная картинка вдруг померкла и окрасилась в мрачные тона. Мой прекрасный младенец надрывается от плача, а я со своими слабыми руками не способна его защитить…
