Куда девалось мое бесчувствие? Оцепенение?
И все-таки я поняла, что смогу выжить: боль чувствовалась с невероятной остротой — леденящая пустота растекалась из груди, посылая жуткие импульсы по всему телу, — но это было вполне терпимо. Я справлюсь. Это не та боль, что утихает со временем; скорее, я стану сильнее и приспособлюсь.
Случившееся сегодня — зомби, адреналин, галлюцинации — заставило меня проснуться.
Впервые за долгое время я не знала, чего ждать от наступающего дня.
Глава пятая.
Клятвопреступница
— Белла, можешь идти домой, — предложил Майк, глядя не на меня, а куда-то вдаль. Интересно, давно он так сидит?
В магазине Ньютонов затишье: всего два покупателя, судя по разговору — заядлые походники. Майк целый час обсуждал с ними плюсы и минусы легковесной экипировки. Но вместо того чтобы перейти к ценам, мужчины принялись потчевать друг друга охотничьими байками, да так увлеченно, что мой приятель ретировался.
— Если хочешь, останусь, — ответила я. В спасительное оцепенение вернуться по-прежнему не удавалось, а сегодня все звуки казались неестественно близкими и громкими, будто из ушей вытащили ватные тампоны. По крайней мере, нужно абстрагироваться от смеющихся туристов.
— Говорю тебе, — начал плотный мужчина с рыжей бородой, которая плохо сочеталась с темно-каштановыми волосами, — в Йеллоустоне я видел гризли совсем близко, но этому монстру они не чета! — Каштановые пряди перепутались, одежду будто несколько дней в рюкзаке продержали. Ясно, парень только что с гор.
— Ну уж нет, черные медведи такими крупными не бывают! Наверное, ты видел не взрослых гризли, а медвежат… — Второй турист высокий, поджарый, с загорелым, сильно обветренным лицом.
— Белла, серьезно, как только эти двое уйдут, я закрою лавочку, — пробормотал Майк.
— Ну…
— Он, даже не вставая на задние лапы, выше тебя! — настаивал бородач, когда я собирала вещи. — Огромный, как дом, черный, как смоль.
Надо сообщить местному егерю, пусть предупредит людей: медведь-то был не в горах, а рядом с перевалочным пунктом.
Мужчина с обветренным лицом рассмеялся и закатил глаза:
— Попробую угадать: в тот день ты умирал от истощения, так? Не ел целую неделю и спал на земле?
— Эй, как тебя… Майк? — окликнул моего друга бородатый.
— Давай, до понедельника, — быстро пробормотала я.
— Да, сэр! — обернулся к посетителю Ньютон.
— Слушай, в последнее время медведей в ваших краях не видели? Тревожных сигналов не поступало?
— Нет, сэр, но очень важно соблюдать разумную дистанцию и как следует прятать еду. Видели новую линию газовых баллончиков? Одна из серий как раз антимедвежья. При сравнительно небольшом весе…
Раздвижные двери выпустили меня под проливной дождь. Сгорбившись под курткой, я бросилась к пикапу. Звук падающих капель сводил с ума, но его скоро заглушил рев двигателя.
Чарли на работе, в пустой дом возвращаться не хотелось. Прошлая ночь была ужасной, и собственная комната теперь внушала стойкое отвращение.
Даже когда притихшая боль позволила заснуть, мучения не закончились. Как сказала после фильма Джессика, кошмары теперь гарантированы.
Действительно, кошмары мучили ежедневно, точнее, не «кошмары» во множественном числе, а один и тот же кошмар. Казалось бы: за несколько месяцев он наскучит и перестанет беспокоить, однако жуткий сон мучил каждую ночь и заканчивался, только когда я с криками просыпалась. Чарли больше не приходил проверить, не душит ли меня какой-нибудь извращенец: он просто-напросто привык.
Другую девушку мой сон вряд ли бы напугал: в нем не было хватающих за горло маньяков, зомби или привидений; вообще никого не было. Лес, мшистые деревья и давящая на барабанные перепонки тишина. Темно, как в сумерках пасмурного дня, а света хватает, только чтобы понять: вокруг пустота.
Не разбирая дороги, я брела через этот сумрак и искала, искала, искала; с каждой секундой теряла надежду, тем не менее бежала все быстрее, хотя то и дело спотыкалась и падала… А потом наступал момент — его приближение чувствовалось, но проснуться хоть немного раньше не получалось, — когда я не могла вспомнить, что ищу. Когда понимала: искать нечего, вокруг лишь пустой, убийственно унылый лес, где для меня ничего нет и никогда не будет.
Тогда из груди и вырывался крик.
Я не знала, куда еду, — просто кружила по пустынным сырым улицам, избегая тех, что вели к дому, потому что спешить было некуда.
Хотелось снова окунуться в оцепенение, но я разучилась входить в ступор. Кошмар терзал мой воспаленный мозг, заставляя думать о вещах, которые могли причинить боль. Нет, не желаю вспоминать лес!.. Увы, даже отгораживаясь от неприятных образов, я чувствовала: глаза наполняются слезами, а рана в груди начинает саднить. Оторвав руку от груди, я сжала ребра, словно боялась, что рассыплюсь.
«Ты сможешь жить полноценной жизнью, будто никогда меня не знала» — в ушах отдавалось эхо вчерашней ночи. Нет, в кошмаре голос звучал гораздо четче! По сути, просто набор слов, сухих, как газетная передовица. Обыкновенные слова — но вскрыли не успевшую затянуться рану…
Не в силах управлять машиной, я нажала на тормоз.
Лицо к рулю, дышать, дышать, дышать…
Господи, сколько же все это будет продолжаться?! Вдруг через несколько лет боль станет более-менее терпимой и я смогу вспоминать короткие месяцы, что всегда будут самыми счастливыми в жизни? Если такое случится, я мысленно поблагодарю его за время, которое он мне подарил, и дал больше, чем просила, больше, чем заслуживала. Господи, пусть случится именно так!
А если рана не заживет? Если края не стянутся? Если процесс необратим?
Плотнее, плотнее к рулю! «Ты сможешь жить полноценной жизнью, будто никогда меня не знала», — в отчаянии повторила я. Что за глупое невыполнимое обещание?! Можно выкрасть фотографии, забрать подарки, но ведь это не сделает жизнь такой, как до нашей встречи. Причем материальные проявления совершенно не важны. Я словно переродилась, душа изменилась до неузнаваемости, я даже выгляжу иначе. Лицо мертвенно-бледное, под черными глазами оставленные кошмарами круги; будь я красивее, сошла бы за вампира… Увы, со своей заурядной внешностью я скорее напоминала зомби.
Жить полноценной жизнью, будто никогда его не знала? Полнейший абсурд, обещание, которое он нарушил, не успев дать.
Вам! Вам! Вам! — головой о руль. Что угодно, только бы заглушить ужасную боль…
Вот дура, старалась держать слово! Какой смысл блюсти соглашение, сорванное другой стороной?! Кого волнуют мои глупые или опрометчивые поступки?! Можно сколько угодно быть хоть глупой, хоть опрометчивой!
По-прежнему глотая воздух ртом, я невесело рассмеялась: безрассудство в Форксе — это что-то на грани фантастики.
