— Но как же вы воевали?
— Как… сложно сказать как. Если в Дании я еще хоть как-то держался, то в Варшаве и особенно в Санкт-Петербурге на меня что-то нашло. Так хотелось крови, что я в числе прочих нападал на любого, кто оказывал сопротивление. Где это видано, чтобы цесаревич лично атаковал в передних рядах? Пелена сплошная. Обида и злоба. Нет, не злоба — ненависть!
— Александр, я вас отлично понимаю. В первые дни как узнала, что случилось в Санкт-Петербурге, то даже заснуть не могла. Моя любимая дочь и внук погибли так… — Королева пустила скупую слезу и замолчала. Саша продолжал играть надломленного человека, а потому спустя несколько секунд, несколько неловко слегка приобнял королеву, стараясь ее успокоить.
— Я постарался отомстить. Всем, кто хоть как-то участвовал в этом ужасном бунте. Никогда не думал, что придется заниматься таким грязным делом. Вы представляете, эта чернь не только вырезала большую часть санкт-петербургской аристократии, но и развернулась в грабежах. Мои люди находили даже золотые зубы целыми мешочками, причем явно не новые. Одному Богу известно, скольких пришлось сгубить этим бандитам, прежде чем собрать столь незначительные богатства.
— И не говорите. — Королеве нравилась эта игра в растроганных родственников. — Я отлично представляю, что такое чернь. Помню, когда только взошла на престол, эти неблагодарные пытались меня убить. Меня — молодую, юную девушку, которая только и мечтала о том, чтобы облегчить им жизнь!
— Это наш крест. Увы. — Александр сокрушенно вздохнул и предложил Виктории присесть на диван.
Беседовали они долго. Игра в добрых родственников доставляла удовольствие обоим. Тем более что угловатые, слегка медвежьи манеры Александра всегда нравились королеве, поэтому она просто наслаждалась его игрой. И Император должен был в нее играть, так как, несмотря на все противоречия между Москвой и Лондоном, приходилось мириться. На 1868 год Россия была еще не готова к открытой войне со всей Европой. А ведь именно к ней шло, в конце концов, открытое противостояние с Великобританией, которая, не имея никаких возможностей воевать самостоятельно, приложит все усилия для создания крупной коалиции. Точно так же, как и во времена Наполеоновских войн, когда британская монархия смогла сломить Наполеона Бонапарта, консолидировав практически всю Европу.
В целом беседа прошла совершенно обыденно. Королева и Император обсудили в самых теплых и конструктивных тонах многие вопросы, связанные с обозначенным выше конфликтом. Виктория всячески делала вид, что Лондон тут ни при чем, а Саша «искренне» удивлялся вероломству Шувалова, который смог подкупить «честнейших» британских офицеров. «Охали» и «ахали» они больше часа, чем вызвали некоторую обеспокоенность Бисмарка, испугавшегося какого-либо сговора этих «тертых калачей». Но, в конце концов, Виктория, заметив, что собеседник еле сдерживается от того, чтобы вспылить и наговорить глупостей, ловко свернула беседу.
«Мальчик вырос, но охотящегося льва всегда выдает рык. Это хорошо — безмолвная змея гораздо опаснее, — подумала она. — Но сейчас рано вызывать его на откровенность. И совсем хорошо то, что добиться этого можно будет в любой нужный Великобритании момент».
Увы, на самом деле за видимой яростью Александра таилась веселая ирония: «Не обольщайся, старая лиса. Сегодня ты перехитрила сама себя, думая, что спрятала в рукаве козырного валета. То-то же удивишься, когда он обернется шестеркой тебе на погоны».
ГЛАВА 5
«Увлекательный» разговор с королевой в приватных условиях закончился. Но прогуляться по парку и не спеша все обдумать Александру никто не дал. Буквально через полчаса Саша оказался втянут в другое, не менее важное и полезное дело — предварительные рабочие переговоры с Отто фон Бисмарком.
К счастью, еще в Москве, проанализировав общую обстановку в Европе, Император и аналитики Имперской разведки (подразделение КГБ) пришли к выводу о характере подобных встреч. А также просчитали, кто и что примерно может предложить. Поэтому к переговорам с Бисмарком Александр в целом был готов и вел их уверенно, без мучительных раздумий и неопределенных фраз, что оказалось довольно неприятном сюрпризом для прусского канцлера.
Впрочем, практически все вопросы Отто крутились вокруг создания в Пруссии завода по производству винтовок МГ В-58 и патронов к ним. Своего рода лейтмотив переговоров. В роли второстепенных интересов выступило производство револьвера МГ Р-59 и пулемета МГ МП-58. Как ни странно, но 74-мм полковой пушкой канцлер не интересовался вовсе. Вообще. Видимо в прусском Генеральном штабе не рассматривали эти орудия как что-либо действительно перспективное. Вблизи их никто из прусских специалистов не видел во время «работы», а на марше оценить «странную конструкцию» они оказались не в состоянии. Да и понимание преимущества гаубичных углов вертикальной наводки к ним еще не пришло. Так что все вопросы кружились практически исключительно вокруг русской винтовки.
* * *
Предыстория подобного горячего желания Отто фон Бисмарка наладить производство МГ В-58 была достаточно трагична. Первоначально канцлер, высоко оценив полученное от Александра оружие, настаивал на его копировании силами прусских специалистов. Но смерть в начале декабря 1867 года Иоганна Николауса фон Дрейзе
[47]
сделала невозможным подобное мероприятие. Замены ему просто не нашлось. Даже более того — те немногие инженеры, которые пытались продолжить работу Дрейзе, банально передрались за привилегии и славу единоличного разработчика новой прусской винтовки. А попытки хоть как-то наладить работу собранного, в подражание Москве, конструкторского бюро провалились одна за другой. Конечно, создать вполне достойные копии получалось, но вот выходили они дороже московских образцов, превосходя их в этом неприятном качестве в несколько раз. Плюс ко всему всплыла печальная особенность — при попытке наладить на казенных заводах производство этой винтовки и патронов к ней возникала проблема массового брака. Что решительно снижало объемы выработок и еще больше повышало стоимость оружия и боеприпасов. Конечно, в перспективе лет за пять-шесть можно было решить эту проблему, однако в Европе назревала новая война, и зависеть в ней столь ощутимо от поставок из Москвы Бисмарк опасался.
Поэтому в апреле 1868 года канцлер приходит к выводу о том, что необходимо договориться с Александром и наладить производство «русской винтовки» на прусских заводах. Лицензионное, само собой. Последней каплей, которая склонила аналитиков Генерального штаба, удерживавших Бисмарка от переговоров с Сашей из-за «ущемления национальной гордости», стала инициатива Лондона, пришедшего к тому же выводу, что и Отто. То есть посчитали, что быстрее и проще будет не «изобретать велосипед», а заключить контракт с Александром.
Впрочем, Пруссия и Великобритания оказались не одиноки в желании получить простую и качественную винтовку под унитарный патрон. Со стороны покажется странным — такие страсти из-за какой-то винтовки! Подумаешь! Однако все не так просто. Дело в том, что на 1868 год ситуация оказалась аховой. Отчеты о ходе Датской и Австрийской кампаний доводили руководства европейских государств до состояния тихого ужаса. Особенно отличился в этом плане Мольтке во время Силезской оборонительной операции. Тогда всплыл печальный факт того, что эффективность огня русских винтовок, которыми был вооружен его корпус, старые системы винтовок австрийцев, заряжаемых с дула, превосходила только по скорострельности более чем в восемь раз. Пехота, вооруженная винтовками, заряжаемыми с казны цельнометаллическими патронами, буквально выкашивала плотным заградительным огнем наступающих противников. А уж если бой носил оборонительный характер и части могли занять позиции в окопах, то преимущество возрастало еще больше. Ведь винтовки Энфилда и Минье требовалось заряжать стоя в полный рост, что делало солдата очень хорошей мишенью. У казнозарядных поделок такой беды не имелось, ибо ничто не мешало солдатам перезаряжать оружие лежа.
