— Ты вернешь их владельцам и извинишься, — спокойно сказал Дамблдор, убирая волшебную палочку за пазуху. — Я узнаю, если ты этого не сделаешь. И имей в виду: в Хогвартсе воровства не терпят.
Реддл нисколько не смутился; он все так же холодно, оценивающе смотрел на Дамблдора. Наконец он сказал бесцветным голосом:
— Да, сэр.
— У нас в Хогвартсе, — продолжал Дамблдор, — учат не только пользоваться магией, но и держать ее под контролем. До сих пор ты — несомненно, по незнанию — применял свои способности такими методами, которым не обучают и которых не допускают в нашей школе. Ты не первый, кому случилось не в меру увлечься колдовством. Однако, к твоему сведению, из Хогвартса могут и исключить, а Министерство магии — да-да, есть такое Министерство — еще более сурово наказывает нарушителей. Каждый начинающий волшебник должен понять, что, вступая в наш мир, он обязуется соблюдать наши законы.
— Да, сэр, — повторил Реддл. Невозможно было угадать, что он думает. Все с тем же ничего не выражающим лицом он сложил горстку ворованных предметов обратно в коробку. Закончив, он повернулся к Дамблдору и сказал ему напрямик:
— У меня нет денег.
— Это легко исправить, — сказал Дамблдор и вынул из кармана кожаный мешочек с деньгами. — В Хогвартсе существует специальный фонд для учеников, которые не могут самостоятельно купить себе учебники и форменные мантии. Возможно, тебе придется покупать подержанные книги заклинаний, но…
— Где продаются книги заклинаний? — не дослушав, перебил его Реддл.
Он взял тяжелый мешочек с деньгами, не поблагодарив Дамблдора, и теперь рассматривал толстый золотой галеон.
— В Косом переулке, — сказал Дамблдор. — Я помогу тебе найти все, что нужно…
— Вы пойдете со мной? — спросил Реддл, подняв глаза от монеты.
— Безусловно, если ты…
— Не нужно, — сказал Реддл. — Я привык все делать сам, я постоянно хожу один по Лондону. Как попасть в этот ваш Косой переулок… сэр? — прибавил он, наткнувшись на взгляд Дамблдора.
Гарри думал, что Дамблдор будет настаивать на том, чтобы пойти с Реддлом, но он снова ошибся. Дамблдор вручил Реддлу конверт со списком необходимых вещей, объяснил, как добраться от приюта до «Дырявого котла», затем сказал:
— Ты сможешь увидеть кабачок, хотя окружающие тебя маглы — то есть неволшебники — его видеть не могут. Спроси бармена Тома — легко запомнить, его зовут так же, как тебя…
Реддл беспокойно дернулся, как будто хотел согнать надоедливую муху.
— Тебе не нравится имя Том?
— Томов вокруг пруд пруди, — пробормотал Реддл. И вдруг, словно не смог удержаться, как будто вопрос вырвался у него помимо воли, спросил: — Мой отец был волшебником? Мне сказали, что его тоже звали Том Реддл.
— К сожалению, этого я не знаю, — мягко сказал Дамблдор.
— Моя мать никак не могла быть волшебницей, иначе она бы не умерла, — сказал Реддл, обращаясь скорее к себе самому, чем к Дамблдору. — Значит, это он. А после того, как я куплю все, что нужно, когда я должен явиться в этот Хогвартс?
— Все подробности изложены на втором листе пергамента в конверте, — сказал Дамблдор. — Ты должен выехать с вокзала Кингс-Кросс первого сентября. Там же вложен и билет на поезд.
Реддл кивнул. Дамблдор встал и снова протянул руку. Пожимая ее, Реддл сказал:
— Я умею говорить со змеями. Я это заметил, когда мы ездили за город. Они сами приползают ко мне и шепчутся со мной. Это обычная вещь для волшебника?
Гарри сразу понял, что он нарочно приберегал самую странную свою способность под конец, для пущего эффекта.
— Нет, необычная, — сказал Дамблдор после секундной заминки, — но это встречается.
Он говорил небрежным тоном, но с интересом задержал взгляд на лице Реддла. Так они стояли, мужчина и мальчик, глядя друг на друга. Затем рукопожатие распалось. Дамблдор подошел к двери.
— До свидания, Том, до встречи в Хогвартсе.
— Думаю, достаточно, — произнес седовласый Дамблдор.
В следующий миг они с Гарри взмыли вверх, в темноту, и снова приземлились в сегодняшнем кабинете.
— Садись, — сказал Дамблдор, прочно вставая на пол рядом с Гарри.
Гарри подчинился; он весь еще был полон тем, что видел.
— Он поверил гораздо быстрее, чем я — ну, когда вы сказали ему, что он волшебник. Я сначала не поверил Хагриду.
— Да, Реддл был вполне готов поверить, что он, как он выразился, «особенный», — сказал Дамблдор.
— А вы уже знали — тогда? — спросил Гарри.
— Знал ли я, что вижу перед собой самого опасного Темного волшебника всех времен? — спросил Дамблдор. — Нет, я и понятия не имел, что из него вырастет. Но он, безусловно, меня заинтриговал. Я вернулся в Хогвартс с намерением внимательно за ним приглядывать. Я сделал бы это в любом случае, поскольку он был одинок, без родных и друзей, но я почувствовал, что это необходимо не только ради него, но и ради других.
Как ты слышал, его способности были удивительно сильно развиты для такого юного возраста, а интереснее всего — и больше всего внушало опасений, — что он в какой-то мере уже научился управлять своими возможностями и пользовался ими сознательно. Как ты видел, это не были беспорядочные эксперименты, характерные для большинства начинающих волшебников; он уже использовал магию против окружающих, чтобы с ее помощью запугивать, наказывать, подчинять себе других людей. Истории о повешенном кролике и о мальчике с девочкой, которых он заманил в пещеру, наводили на размышления… «Могу сделать человеку больно, если захочу»…
— А еще он понимал язык змей, — вставил Гарри.
— Да, действительно. Это редкая способность, ее обычно связывают с Темными искусствами, хотя, как мы знаем, среди великих и добрых волшебников тоже попадаются знатоки змеиного языка. На самом деле его способность разговаривать со змеями тревожила меня гораздо меньше, чем его явная склонность к жестокости, скрытности и тиранству.
Время, как всегда, перехитрило нас, — заметил Дамблдор, указывая на потемневшее небо за окном. — Но прежде чем мы расстанемся, я хочу обратить твое внимание на некоторые моменты той сцены, которую мы только что наблюдали, — они имеют самое прямое отношение к тому, что мы будем обсуждать на следующих уроках.
Во-первых, надеюсь, ты заметил, как реагировал Реддл на мои слова, что кто-то другой тоже носит его имя — Том?
Гарри кивнул.
— Он показал свое отвращение ко всему, что сближает его с другими людьми, делает его обыкновенным. Уже тогда он стремился быть другим, отдельным от всех, быть знаменитостью. Как ты знаешь, всего через несколько лет после этого разговора он навсегда отказался от своего имени и придумал личину лорда Волан-де-Морта, за которой и прятался с тех пор.
