Дмитрий тяжело поднялся на ноги. Потом, задрав голову, попытался определить глубину расселины. Навскидку получалось метров пять. Спуск в пещеру не был строго вертикальным и напоминал ледяную горку с большим углом наклона.
Что ж, по крайней мере, сюда не доходит ветер.
Одна из сумок выпала из саней и валялась рядом. Буров достал из нее примус, наполовину пустую бутылку с керосином и охотничьи спички, запаянные в непромокаемый мешочек.
Двадцать минут спустя он снял с примуса банку с тушенкой и принялся есть мясо, вытряхивая его прямо в руку. Горячая еда приободрила и вернула часть растраченных сил. Поев, Дмитрий снова поднялся на ноги и, прихрамывая, прошелся по пещере. В одной из стен он увидел нечто небольшое и темное, прочно впаянное в лед.
Буров достал из кармана нож, вынул лезвие и выколупал предмет изо льда. Потом положил его на ладонь и поднес к глазам. В тусклом свете, падавшем сверху, он увидел, что держит какое-то насекомое.
– Надо же, – тихо пробормотал Дмитрий. – Выходит, и здесь когда-то была жизнь. Интересно, сколько же столетий ты пролежал в этом ледяном гробу?
Он швырнул насекомое на лед, потом снова поднял голову и опять оглядел пещеру. Вдруг взгляд Дмитрия упал на что-то желтое, вмерзшее в ледяную стену. Он проковылял туда, снова достал нож и принялся ковырять лед. Безумное занятие, но оно помогло ему отвлечься от страшных мыслей. Пока руки скребли лед, мозг усиленно обдумывал ситуацию.
И вот наконец из ледяного плена, вместе с пластиной льда, выпал… замороженный лист бумаги, испещренный синими буквами.
Дмитрий поднял листок и взглянул на него. Запись была старая, еще с «ятями», но текст был вполне понятен.
«Холодно. Долго не могли разжечь примус. Керосина осталось 10 бутылок, каждая на 2 дня. А еды – аж на сорок дней. Приняли решение выбросить часть еды, чтобы облегчить нарты. Зачем еда без керосина? Поголодать несколько дней – беда небольшая, а без керосина нам не прожить».
На листок упала алая капля. Дмитрий, почти машинально, снял рукавицу, поднял руку и потрогал лицо. Пальцы его наткнулись на что-то мокрое и теплое. Он не сразу осознал, что это кровь. А осознав, запаниковал и принялся нервно ощупывать лицо. К счастью, лицо было целым и невредимым, только немного онемело от холода. А кровь бежала из носа.
Странно, конечно. По идее, на таком холоде сосуды должны сузиться. Но, может быть, в том-то все и дело? В любом случае носовое кровотечение – слишком пустяковая вещь, чтобы обращать на него внимание.
Дмитрий вытер лицо рукавицей, опустил взгляд на страницу и продолжил читать. То, что он прочел дальше, заставило его сердце забиться сильнее:
«Анна, милая, если этот дневник когда-нибудь попадет тебе в руки, я хочу, чтобы ты знала: все, чего я достиг, я достиг благодаря тебе. И если Господь сделает так, что я доберусь до полюса, буду благодарить не только Его, но и тебя. Тебя даже больше. И пусть Господь простит мне этот грех. Потому что я тебя люблю».
Глазам Дмитрия стало больно, а голова слегка закружилась. Он поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на странице, но глаза затянула желтая пелена.
«Что такое?» – испуганно подумал Буров.
Хотел встать, но колени его внезапно ослабли, и он снова упал на лед. Реальность поплыла перед глазами. Дмитрий хотел с силой потереть ноющие виски, но на полпути руки его безжизненно опустились вдоль тела. Буров потерял сознание.
2
«И если Господь сделает так, что я доберусь до полюса, буду благодарить не только Его, но и тебя. Тебя даже больше. И пусть Господь простит мне этот грех. Потому что я тебя люблю».
Надо же… Когда он успел дописать фразу? Капитан Неверов закрыл глаза и снова их открыл. «И если Господь сделает так, что я доберусь до полюса…» Дальше строчка обрывалась. Окончание фразы ему просто привиделось. Значит, у него начинаются галлюцинации. Забавно.
Капитан Неверов усмехнулся и снова взглянул на свой дневник. Негнущимися пальцами достал из кармашка химический карандаш, отогрел его в ладони и начал выводить:
«Моей жене…»
Подумав, он перечеркнул написанное и начертал:
«Моей вдове.
Милая Анна, мне не в чем себя упрекнуть. Я знал, что иду на риск, но попытался сделать все, что от меня зависело, чтобы свести этот риск к минимуму. Но я напрасно доверился торгашу Зеленину. Он снабдил экспедицию тухлым провиантом. Подсунул мне дворняг вместо настоящих ездовых собак. Это благодаря его «помощи» экспедиция провалилась. Обстоятельства против меня. Жаловаться я не хочу. Смерть уже близка…»
Немного переведя дух и дав отдых пальцам, капитан Неверов вывел еще несколько строк:
«Я решил не убивать себя. Буду бороться до конца. Но, кажется, моей борьбе наступил конец. Здесь, в этой ледяной ловушке, я уже Бог весть сколько часов. Выбраться мне не удалось. В стене я обнаружил остатки каких-то реликтовых насекомых. Думаю, для палеонтологического музея эти твари были бы настоящей находкой. Но для меня в моем нынешнем положении это уже ничего не значит».
Утомившись, капитан Неверов выпустил из пальцев карандаш. Внезапно ему показалось, что он теряет сознание. Все вокруг стало каким-то грязно-желтым. Странная темнота заволакивала глаза. Сопротивляться не хотелось.
«Зеленин… – подумал, впадая в дрему, капитан Неверов. – Мерзавец Зеленин… За что же ты так меня?..»
* * *
Кабинет капитана Неверова больше походил на кабинет ученого профессора, нежели на личную комнату морского офицера. Вдоль стен стояли тяжелые шкафы темного дерева, набитые книгами. На столике были разложены измерительные инструменты, в углу поблескивал круглым боком огромный глобус.
Усадив бородатого грузного гостя в кресло, Сергей Александрович сел напротив и заговорил:
– Рад вас видеть, господин Зеленин. Как продвигаются наши дела?
Купец кашлянул в волосатый кулак и ответил:
– Делишки идут полным ходом. То, о чем договаривались намедни, получите прямо тут. Остальное – припасы, нарты, собак и палатки – в Архангельске. Мои люди уже уехали. К вашему прибытию все будет готово.
Капитан Неверов прищурил серые глаза.
– Я на вас рассчитываю, Дмитрий Афанасьевич, – сказал он. – Сами понимаете, как важна для меня эта экспедиция. И не только для меня – для всей России.
– Как не понимать. Конечно, понимаю. Однако ж… Вот вы все об России говорите, а государь вам в помощи отказал. Как же то понимать?
Сергей Александрович помрачнел. И отчеканил:
– У государя могут быть свои, особые причины, о которых нам не полагается ни знать, ни рассуждать.
Глаза купца странно блеснули:
– Так, значит, нет вам поддержки в высшем эшелоне? Правильно я понимаю?
Капитан Неверов побагровел.
