— Я задал вопрос, — повторил Иисус. — Думаете, он меня сделает?
Повисло молчание.
— Ладно, пошли. — Иисус меня подтолкнул. — Давай на улицу. Посмотрим, что ты за фрукт.
Рак протестующе взмахнул рукой.
— Нет, босс! Это же бред! Копы сбегутся. Вдруг обвинят нас в убийстве тех двоих? Хотите драться — деритесь здесь, а не в общественном месте.
— Да там никого нет! Город призраков у моря. Ну же! Я от страха ног не чувствовал.
— Буду драться при одном условии, — решительно сказал я. — Только мы с тобой. Если ты проиграешь, не хочу, чтобы на меня напустились твои дружки.
— Что, струсил? — Иисус снова меня подтолкнул. — Пошли.
Мы вышли, остальные последовали за нами.
У дома была припаркована машина — «кайенн-эс-тейт». На такой машине американский дантист отправился бы отдыхать с семьей. Я перемахнул через ограду и примостился на капоте. Как только в воротах показался Иисус, я прыгнул ему на голову. Никакое это было не карате, просто уличная драка.
Иисус рухнул, и несколько минут я дуоасил Сына Господня, сидя у него на груди. Я был напуган, и вся наука Ленни моментально выветрилась из головы. Я уже вспомнитъ не мог, чему он меня учил.
Иисус схватил мое запястье и перекатился, увлекая меня за собой. Мне не хотелось оказаться под тяжестью стокилограммовой туши; я вырвал руку и встал. Мой противник выказал удивительную резвость и оказался на ногах еще раньше.
Я пятился, Иисус наступал — до тех пор, пока мы не дошли до парковки. Рак, Джазист и Каро шли за нами, им хотелось все видеть.
— Врежь ему, Иисус! — Джазист завелся, как какой-то мальчишка. — Размажь его!
Может, Иисус считал себя экспертом по части жестокости, но на меня он произвел впечатление спившегося бандита. В его атаке не было ни ловкости, ни умения. Иисус пошел по испытанному пути: решил, что, если нанести двадцать ударов в направлении моей головы, хоть два из них непременно попадут в цель. Он не ошибся.
Бывалые бойцы часто говорят, что в запале драки боли не чувствуешь. Когда Иисус двинул кулаком мне в глаз, я словно попал в эпицентр взрыва. Удар раздробил мне зубы и чуть не сбил с ног.
Я неловко пнул Иисуса. При виде такого удара мой тренер за голову бы схватился. И все же я достиг цели: Иисус согнулся пополам от боли в паху. На его лице отразилось неприкрытое возмущение. Впрочем, по яйцам я ему, очевидно, не попал, так как буквально через пару секунд он выпрямился.
Схлопотать по морде от амбала не слишком-то приятно. А схлопотать от него второй раз, мягко говоря, нездорово. Иисус размахнулся и врезал мне по челюсти. Он, наверное, считает, что сбил меня с ног. Я предпочитаю думать, что поскользнулся. Как бы там ни было, результат вышел один и тот же.
Я упал.
Мне было больно, боевой дух улетучился, но я не сдавался. Успей я вскочить на ноги, еще неизвестно, чем бы все кончилось. Но пока я валялся на земле, Иисус времени не терял. Он пнул меня в висок — череп пронзил электрический разряд. Потом он пнул меня снова.
После второго удара боль отступила. Казалось, время замедлило бег. Вокруг танцевали тени, словно индейцы у поезда в старом вестерне.
Жизнь не пролетела у меня перед глазами. Передо мной вереницей пронеслось все, что делало бытие хоть как-то выносимым: море, комиксы, Марлон Брандо, Модильяни, «Ода к жаворонку», Шинейд О’Коннор, Дирк Богард, Берти Вустер, Джонни Депп, комики Лорел и Гарди, Дж. М. Барри, Курт Воннегут, потрясающий, сногсшибательный роман «Фата Моргана» Уильяма Котцвинкля, Сальма Хайек — в одежде и без, фильмы Билли Уайлдера, группа «Сирены», американские комедии пятидесятых-шестидесятых годов, Оливер Рид, гитары, «Битлз», Борис Карлофф в старости, родители, звезды, запах фейерверка, звук, который издают машины, когда мчатся по шоссе, снег, рождественское утро в детстве, пасхальные яйца на завтрак, первый альбом Джима Найтшейда… И Каро. Каро. Каро.
Ну вот, помирать собрался, а все туда же — списки составляю.
Мир вернулся в фокус. Надо мной нависал Плохой Иисус.
— Нет! — кричала Каро. — Нет! Она всхлипывала.
Иисус вытянул руку. Я понял, что он целится в меня из пистолета.
— Да не здесь же! — вмешался Рак. — Хлопнешь его — улики останутся. Баллистика, чувак.
Голоса звучали чрезмерно громко. Так бывает, когда засыпаешь на диване, позабыв выключить телевизор.
— Ну и что? — возражал Иисус. — Сам знаю. В машине трос есть. Можно привязать его и покатать маленько.
— По дороге? — вступался Джазист. — Думаешь, никто не заметит?
Иисус вздохнул и осуждающе посмотрел на подельников.
— Ладно. У кого есть нож? Нож, живо!
Джазист снял с пояса короткий нож и протянул Иисусу, потом вздернул меня на колени и ухватил покрепче. Иисус ловкими движениями раскроил мою рубашку.
— Не волнуйся, — подмигнул он мне. — Я ведь врач. Стажировался в медицинском училище.
Каро бросилась между нами:
— Нет!
— Отойди.
— Нет! Прошу тебя! Я что угодно сделаю, только отставь его.
Ее волосы золотились в темноте, а кожа сияла белизной. Иисус смотрел на нее и думал о том же, о чем и я. Такая красота искупает всю ложь и всю причиненную боль.
— Хорошо, — кивнул он. — Будешь моей сучкой. Только моей.
— Да.
— Что «да»?
— Буду твоей сучкой. Сделаю все, что скажешь.
— И деньги ты мне отдашь. С процентами. Думаю, тебе придется платить за то, что я тебя трахать стану.
Каро заколебалась.
— Идет, — сказала она наконец.
— Отлично. — Иисус подозвал Рака. — Давай ее в машину.
Рак проводил Каро к автомобилю. Я попытался встать, но Джазист держал меня крепко.
— Что ж, Киллер, — ухмыльнулся Иисус, — повезло тебе. Похоже, этой шлюшке ты небезразличен.
Он размахнулся и со всей силы ударил меня ногой по лицу. Рот наполнился кровью, из носа потекли багровые ручейки.
Джазист бросил меня на землю. Я кашлял, выплевывая кровь и осколки зубов.
— Когда будешь лежать один в своей постели, вспомни: я единственный, с кем она кончает, — бросил на прощание Иисус.
Хлопнула дверь машины, послышался шум мотора, меня ослепил яркий свет фар. Я пополз, сознавая, что они попытаются меня переехать. Гравий перекатывался и шуршал, а колеса неотвратимо катили вперед. Ночь разорвал второй мотор, из темноты вылетела машина — фургон — прямо наперерез первой. Водитель явно понимал, что тут творится, потому что он беспрерывно сигналил. Машина Иисуса прошелестела мимо и выехала с площади.
Беда не приходит одна. Я проиграл бой. Потерял женщину. Потерял зубы и приличную внешность. Но, несмотря на все это, мною овладела странная легкость. Каро спасла меня. Она отдала свое тело в обмен на мою жизнь. Это могло значить лишь одно. Она меня любит.
