– Например, потому, что ты убийца.
– Тебя я не стал бы убивать.
Нисколько не убежденный этими словами, Билли встал и отряхнул с одежды песок.
Злыдень выглядел подтянутым и загорелым, словно только что вернулся из отпуска. Его глаза горели странным светом, который у Билли всегда ассоциировался с наркоманами и пророками. Голова была обрита, о волосах свидетельствовала лишь темная тень на скальпе. Н все в нем, от лепных скул до зверски начищенных тяжелых ботинок, обещало выбитые зубы и горькую утрату близких.
– Извини, Билли, что так долго пропадал. Вечно под ногами трупы путались.
Переминаясь с ноги на ногу, Билли недоумевал, не издеваются ли над ним.
А Злыдень отвернулся и стал смотреть на море.
– Надо думать, ты взялся за старое ремесло?
Билли кивнул. Сердце у него билось о грудную клетку, как сбрендивший заключенный. Он боялся заговорить из страха, как бы оно не вырвалось через открытый рот.
Подобрав плоский камешек, Злыдень пустил его прыгать по воде – камешек подпрыгнул четыре раза и лишь потом утонул.
– Скажи мне кое-что. Если ты все еще писатель, как получилось, что ты можешь позволить себе свадьбу в таком отеле?
– Чуток повезло, – сказал Билли. От нервов у него заплетался язык, и слова вышли неразборчивые. – Один режиссер хочет снять фильм по моей книге.
Злыдень запустил другой камешек.
– Какой?
– Джордж Лейка. Тот, что снял "Истерический жор".
Медленно обернувшись, Злыдень наградил Билли слабой сардонической улыбкой.
– Я спрашивал про книгу.
– По первой.
– Моя любимая. – Злыдень сплюнул на песок. – Этот твой режиссер американец?
– Американистей не бывает.
– Тогда, наверное, правда. Я про слухи, которые о тебе ходят.
– Какие слухи? – спросил Билли. Во рту у него пересохло так, что он едва мог сглотнуть.
– Что ты бросил хоррор. Что ты стал продажной девкой.
Чтобы скрыть страх, Билли кашлянул, но лишь стал похож на перепуганного человека, у которого кашель.
– Насчет продажной девки, это правда, – сказал он. – Но хоррор я не бросил.
– Хотелось бы надеяться. Ведь это все равно что предать собственную душу. Кладбища, монстры и смерть. Вот наш мир. Вот о чем тебе следовало бы писать.
– Послушай, я был гол как сокол, был настолько нищим, что в кармане у меня и осталось-то пятьдесят пенсов, и я не знал, купить консервированные бобы или буханку хлеба. Потому что если бы купил хлеб, мне нечего было бы на него положить. А если бобы, то не на что было бы их положить. И вообще я не желаю, чтобы мне читал лекции о продажности тот, кто убивает за деньги.
– Так ведь не в деньгах суть, друг мой. Я думал, ты это понимаешь.
– Я понимаю гораздо больше, чем тебе кажется.
Злыдень почесал нос и заметил, как Билли поежился.
– Что-то случилось?
– Ничего.
– Ты, кажется, не слишком рад меня видеть. Ты весь в поту. На тебе лица нет.
Билли промолчал.
– Я чуть сбавил обороты.
Злыдень показал левую руку. На тыльной стороне ладони выступал блестящий розовый бугорок заросшего шрама.
– Я схватился с ангелом Смерти, Билли. Едва не сгорел заживо. Помнишь мою кибитку? Перед сном я, наверное, плохо затушил косяк, потому что, проснувшись, обнаружил, что у меня кровать горит. – Он издал неопределенный горловой звук, не то фыркнул, не то хмыкнул. – Ирония судьбы, да? Половина гангстеров Манчестера не сумела меня завалить, а окурок не пощадил.
Не в силах поверить в собственное везение, Билли уставился на него во все глаза. Возможно ли, что Злыдень не знает, кто поджег кибитку? Или правда не знает, или он такой поразительный актер, каких свет не видывал.
– Ну разумеется, откуда тебе знать! Ты к тому времени уже сбежал. Назад к своей драгоценной жизни, которая тебе почему-то так нравилась. Впрочем, я знал, что так выйдет. Всегда знал, что ты свалишь при первой же возможности.
Билли постарался сделать пристыженное лицо. Злыдень обнял его за плечи.
– Да ладно, я понимаю. На преступника ты все равно не тянешь. Слишком много болтаешь.
Тут Злыдень посмотрел на правую руку Билли.
– Где твое кольцо?
Мальчишками они купили дешевые кольца с черепами – чтобы скрепить этим символом дружбу. Свое Билли выбросил вскоре после того, как узнал, что Злыдень убийца со стажем. Теперь же, когда на него был устремлен спокойный немигающий взгляд, оставалось только пожать плечами.
Сунув руку в карман, Злыдень достал обтянутую черным бархатом коробочку, которую протянул Билли.
– Вот.
– Что это?
– Считай это свадебным подарком.
– Свадебному подарку полагается быть для двоих. И для жениха, и для невесты.
– С какой стати я буду покупать подарок твоей жене? Я ее даже не знаю.
Билли открыл коробочку. Это было новенькое кольцо, точная копия дешевого оригинала.
– Двацатичетырехкаратное золото. Видишь глаза? Рубины.
– Даже не знаю, что и сказать, – промямлил Билли.
– Тогда ничего не говори, – посоветовал Злыдень. – Просто примерь.
Билли надел кольцо на безымянный палец, где оно холодно блеснуло. Злыдень показал ему правую руку – с идентичным кольцом.
– В память о клятве, которую мы принесли, Билли.
– О какой клятве?
– Той самой, когда мы смешали кровь. Только не говори, что забыл.
Билли мрачно покачал головой. И Злыдень холодно воззрился на него. Потом улыбнулся и отдал "смит-вессон". Было в этом жесте такое очевидное и обдуманное презрение, точно Злыдень сомневался в способности Билли спустить курок, не говоря уже о том, чтобы в кого-то попасть.
– Где ты остановился? – поинтересовался Билли, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно.
– Рядом. – Злыдень, зевнув, потянулся.
– Отлично. Фантастика. – Билли с шумом сглотнул. – Надеюсь...
– На что?
– Так... – Затем последовала ложь, столь огромная, что Билли едва сумел ее произнести: – Просто... Ты ведь на свадьбу останешься?
– Ну конечно, останусь, Билли.
С грохотом разбивались волны. Хмурое утро становилось все темнее. Положив руку на плечо Билли, Злыдень поглядел ему в глаза.
– Я навсегда останусь.
