— О Господи! Где?
— В дальней спальне. Утонула в ванне.
— Приемная шерифа. Орд слушает, — ответили в
трубке.
— Мне нужно поговорить с Брубейкером.
— Подождите минутку. — Послышалось несколько
щелчков.
— Брубейкер слушает.
— Это Эрик Ромстед, — начал он. — Я звоню от
миссис Кармоди. Я только что из дома отца, там в ванной комнате мертвая
женщина…
На плечо Ромстеда легла чья-то здоровенная лапа — на него
свирепо уставился Боннер.
— Сколько ей лет? Как она выглядит? Ромстед выдернул
руку.
— Не знаю я, сколько ей лет. — Он поднес трубку к
уху как раз вовремя, чтобы услышать рев помощника шерифа.
— ..Черт возьми, что там происходит? В чьей ванной
мертвая женщина?..
— Капитана Ромстеда. Она влезла в окно.
— Будем на месте через пять минут. Не входите в дом.
Ромстед положил трубку, и на него снова набросился Боннер:
— Как она выглядит, черт вас побери?
— Не знаю, — ответил Ромстед. — У нее рыжие
волосы.
Со скоростью пули верзила устремился к выходу.
— Брубейкер велел никому туда не входить! —
крикнул вдогонку Ромстед, но тот уже исчез.
Не успели они с Полетт выйти из дома, как услышали рев
двигателя «порше» и визг покрышек — Боннер мчал по дороге. Усевшись в машину
Ромстеда, они с Полетт спустились с холма и выбрались на шоссе. Когда Ромстед
заворачивал в проезд между загонами для скота, «порше» уже стоял перед домом, а
Боннер бежал к входной двери. Ромстед остановился позади «порше». Посмотрев на
Полетт, он увидел, что она плачет.
— Может, это не она. — Ромстед неуклюже попытался
ее обнадежить.
— Она. — Полетт глубоко вздохнула. — Джери
была одной из самых красивых девушек, которых мне доводилось видеть. К тому же
у нее темно-рыжие волосы.
— Она сидела на наркотиках? Там валялся шприц.
— Лью давно это подозревал.
— А где она жила?
— В Сан-Франциско.
— Она знала старика?
— Да. Правда, не знаю, насколько близко. Она находилась
вместе с мужем и со мной на той самой яхте, когда Гуннар подобрал нас тогда в
море. Что с ней случилось? Она упала в ванну и ударилась головой, или здесь
кроется что-то еще?
— Не знаю, — ответил Ромстед. — Но мне
кажется, она приняла слишком большую дозу наркотика. — И он рассказал о
пакетике героина — или какой-то другой дряни — и о том, в каком растерзанном
состоянии находится комод.
— Этого не может быть, — запротестовала
Полетт. — Я ни за что не поверю…
Она осеклась, увидев показавшегося на крыльце Боннера. Он
шел, еле переставляя ноги. Они выбрались из машины, приблизились к нему, но
задавать вопросы было излишним.
— Мне так жаль, Лью, — произнесла Полетт.
Он не ответил. Опершись руками о крышу «перше», Боннер
стоял, опустив голову и уставившись невидящим взглядом в землю. «Лучше мне
ничего не говорить, потому что из этого не выйдет ничего хорошего, —
подумал Ромстед. — Может, он только и ждет повода для ссоры. Но, с другой
стороны, просто так промолчать тоже нельзя».
— Я вам сочувствую, Боннер, — сказал он. —
Очень сочувствую.
Не оборачиваясь, Боннер произнес глухим прерывистым голосом:
— Не трогайте меня. И лучше не приближайтесь.
В комнате было жарко. В напряженной тишине они дожидались,
пока Брубейкер и другие полицейские закончат дела в ванной. Чтобы хоть немного
освежить воздух, Ромстед отдернул портьеры и открыл раздвижную стеклянную
дверь, но и это не слишком помогло. Боннер стоял, повернувшись ко всем спиной,
и смотрел на террасу. Полетт курила уже третью сигарету подряд. Ромстед от
нечего делать блуждал взглядом по книжным полкам. Коронер и помощник шерифа с
фотоаппаратом только что ушли. На пороге ванной комнаты появились двое мужчин с
накрытым простыней телом на носилках. За ними шел Брубейкер. Он с мрачным видом
наблюдал за тем, как носилки вынесли из дома и поместили в поджидавшую «скорую
помощь».
— Наркота, — произнес он. — Проклятая
наркота.
— Однако она знала, где ее искать, — не
оборачиваясь, выдавил Боннер.
Ромстед промолчал. Да и что он мог сказать? Его голова
раскалывалась от вопросов, найти ответы на которые он был не в силах. Зачем
обманывать себя и других, настаивая на том, что девчонка притащила это дерьмо с
собой. Ведь не проделала же она пешком четыре мили в потемках и влезла в чужой
дом лишь для того, чтобы принять ванну! Бессмысленно строить догадки насчет
того, каким образом наркотик оказался в доме; одно бесспорно — он здесь был.
Из-за него погибла девушка, а теперь и Боннер находился на грани нервного
срыва, поэтому сейчас самое лучшее — держать язык за зубами.
— Похоже, банальная передозировка, — произнес
Брубейкер. — На теле нет никаких следов, то есть она не упала и не ударилась
головой. Не обнаружено никаких признаков того, что в комнате побывал кто-то
еще. Мы непременно займемся поисками отпечатков пальцев, однако уже сейчас
совершенно ясно, что в пакетике вместо смешанного четыре или пять к одному
оказался чистый героин, и девушка приняла слишком большую дозу. Вскрытие и
лабораторные исследования должны это подтвердить.
— Но почему она оказалась в ванне? — вмешалась
Полетт.
— Не забывайте, что она только что отшагала четыре
мили, а может, и пробежала половину пути бегом, мучаясь от ломки, симптомами
которой являются повышенное потоотделение и предельное нервное напряжение. И
вот она добралась до наркоманского рая — недельный запас зелья и спокойное
место, где ее никто не найдет и не отберет отраву. У нее было одно желание — ширнуться
в вену, расслабиться в горячей ванне, чтобы успокоить нервишки, а потом
несколько дней парить в нирване. Так вот, к тому времени, как ванна наполовину
наполнилась, героин сделал свое дело. По всей видимости, она сидела на краю,
пробуя ногой воду, когда свалилась в нее. Формально она захлебнулась, на самом
же деле она была мертва уже до этого.
— Если хотите задать мне какие-нибудь вопросы, —
хрипло произнес Боннер, — то не тяните, спрашивайте. Мне хотелось бы
поскорее убраться отсюда.
— Вы говорите, что ваша сестра вернулась в Колвиль на
прошлой неделе? На чем она приехала?
— На автобусе. Сказала, что ушла с работы и хочет
побыть здесь несколько недель, пока не решит, что делать дальше. Но ее
поведение вызывало у меня беспокойство.
