Но той же ночью, когда Нэнси уже спала, Генри выехал из
Лондона и повел машину на юг. Лишь далеко за полночь он остановился возле одинокого
дома в холмах Сассекса.
Глава 2
Отшельник
Старик был в комнате один-одинешенек. Он сидел за столом
лицом к двери; еще одна дверь находилась у него за спиной. Огромный стол почти
целиком занимали причудливо разложенные карты Таро. Время от времени старик
осторожно передвигал их с места на место, то делая пометки на листе бумаги, то
сверяясь с древним манускриптом, лежащим на краю стола. Карты настолько
поглотили его, что он не услышал шагов и поднял голову, только когда открылась
дверь. Вошел Генри Ли.
— А-а, Генри! — воскликнул старик. Молодой человек
быстро оглядел разложенные карты и улыбнулся.
— Ну как, добрался до чего-нибудь? — спросил он.
— Пока нет, — со вздохом ответил старик. — Не
все сразу. Дай только срок, и я обязательно сделаю это. — Он опять
вздохнул. — Видишь, я все записываю, так что рано или поздно это случится.
Генри кивнул в сторону второй двери.
— А они как? — спросил он, немного понизив голос.
— Я наблюдаю за ними, — откликнулся старик. —
Но, знаешь, это слишком сложно. Впрочем, все равно ведь надо. А ты… не хочешь
вернуться и помочь мне?
— Почему бы не помочь, — отозвался Генри, снимая
куртку.
Аарон Ли поднялся на ноги. Он действительно был очень стар.
Судя по маленькой согбенной фигуре, темной коже и лысому черепу, ему исполнилось
никак не меньше сотни лет. Однако двигался он не по-стариковски уверенно. Руки
твердо опирались о стол, а голос, если и дрожал немного, то от возбуждения, а
не от дряхлости.
— Ты хочешь сказать, что напал на след? Что ты узнал?
Ты… раскрыл тайну?
Генри присел на край стола и рассеянно взял одну из карт.
— Рано пока обольщаться, — проговорил он. —
Мне и самому не верится. Насчет тайны — не знаю. Видно, нам все-таки вместе
придется ее разгадывать. Но, — он уронил карту и посмотрел на деда в упор,
кажется, я нашел оригинал.
Аарон ахнул.
— Неужели, .. — начал он, и тут его затрясло так,
что пришлось опуститься в кресло. Наконец возбуждение спало, и он проговорил:
— Это невозможно.
— Ты уверен?
— Расскажи мне, — воскликнул Аарон, подавшись
вперед, — какие они? Почему ты считаешь… — голос у него прервался от
волнения, но чуть погодя он справился с собой и опять повторил:
— Расскажи мне. Расскажи.
— Все это довольно неожиданно, — начал
Генри, — но ведь с ними никогда не знаешь, чего ждать. Кто может знать,
как они лягут завтра? Скажи, ты по-прежнему каждый день раскидываешь карты на
мое будущее?
— Конечно, — кивнул Аарон.
— И что выпало мне на сегодня?
— Ничего особенно важного, — ответил
старик. — Что-то должно было прийти к тебе, какая-то удача. Туз чаш лег
поверх Колеса фортуны, но я решил, что это относится к твоей юриспруденции.
— Стар ты стал, дед, — вздохнул Генри. —
Разве чаши означают только денежные дела?
— А что мне оставалось? — запротестовал
Аарон. — Расклад был сделан на день — я и представить не мог… Так что же
ты все-таки нашел?
— Я уже говорил тебе, что помолвлен, — начал
Генри, тщательно подбирая слова. — Так вот, ее отцу досталась в наследство
от умершего друга коллекция игральных карт… Ничего интересного, кроме одной
колоды. Он нам показывал, и попомни мои слова, это и есть та самая первая
колода. Я специально сегодня вечером ездил убедиться.
— Ты их привез? — быстро спросил старик. Генри
покачал головой.
— Спешить некуда. Ты лучше вспомни, какая у них
Колесница: египетская повозка, запряженная двумя сфинксами, а правит грек, и
вся расписана городами и островами?
— Именно так.
— А Смерть — нагой крестьянин, с серпом в руке и
сандалиями у пояса?
— Так и есть.
— Значит, все сходится, — заключил Генри. — А
теперь пойдем посмотрим на них, я ради этого и приехал.
Аарон поднялся, вынул из кармана куртки ключ и медленно
направился к внутренней двери. Генри шел следом. Старик вставил ключ в замочную
скважину, повернул и открыл дверь. Пространство за ней от пола до потолка перекрывали
тяжелые черные занавеси. Тронув рукой одну из них, старик словно засомневался
на мгновение, затем решительно отодвинул ткань, прошел внутрь и придержал
полотнище, давая пройти внуку.
Эта комната была меньше предыдущей. Стены ее были
задрапированы плотными темными тканями. Она освещалась каким-то странным
светом, который не мог проникать сюда ни через окно, ни через дверь. Казалось,
сам воздух светился разными оттенками — то наливался красным, словно отблесками
далекого пожара, то зеленел, будто пробивался сквозь толщу незримых вод, то
темнел, взвихриваясь туманными испарениями, но мгновение спустя туман
рассеивался, и комнату заливал чистый свет рассветной зари. Впрочем, ни один из
вошедших не обратил внимания на странные сполохи. Оба смотрели на стол,
стоявший посреди комнаты.
Он был сработан из какого-то странного дерева и стоял на
единственной центральной опоре. У самого пола она разделялась на четыре ствола,
каждый из которых, в свою очередь, образовывал четырнадцать ветвей, так что в
итоге стол опирался на пятьдесят шесть лап. Столешница была крыта золотом и
расписана загадочным узором или, скорее, двумя орнаментами: одним, состоящим из
квадратов, а вторым — из кругов, так что взгляд выделял то один, то другой из
них, как на шахматной доске. На золотой поверхности помещалось множество
маленьких фигурок, каждая около трех дюймов в высоту, тоже из золота и весьма
тонкой работы. На первый взгляд, они напоминали шахматные фигурки, только их
было больше, и они постоянно двигались. Они перемещались легко и непрерывно,
никогда не сталкиваясь, словно подчиняясь какому-то сложному ритму, и вместе с
тем по собственной воле. Их было около сотни. Стол издавал тихую музыку —
скорее отзвуки, чем звуки. Золотые фигурки точно следовали то убыстряющемуся,
то замедляющемуся ритму — если только сама мелодия не была следствием их
гармоничного движения.
Медленно и осторожно Генри сделал несколько шагов вперед; он
словно боялся, как бы маленькие фигурки не услышали его. Так же вкрадчиво
приблизился к столу и Аарон. Оба остановились, не сводя глаз с фигурок. Молодой
человек сравнивал их с изображениями на недавно виденных картах. Он быстро
нашел фигурки, державшие монеты, мечи, жезлы и чаши. Затем он принялся
разыскивать те, которые должны были соответствовать Старшим Арканам. Как только
он останавливал взгляд на одной из них, остальные словно таяли, превращаясь в
золотистые пятна. И однако, все они были здесь: и Жонглер, танцевавший у самого
края круга, подбрасывая и ловя крошечные шары; и Император с Императрицей; и
оба Иерофанта — мужчина и женщина; и старый Отшельник с тяжелой поступью, и
Влюбленные, кружащиеся, держась за руки; и Колесница, запряженная сфинксами в
сопровождении четырех младших арканов; и фигура, зажимающая пасть льву, а рядом
— еще одна, прикрывающая ладонью чашу; и фигурка с весами — но на глазах у нее
не было повязки. Эти три были обозначены на картах как Сила, Воздержание и
Правосудие. Вот вращается Колесо фортуны, его поддерживают два слепца; еще две
фигурки несут на плечах шест или, скорее, крест, на котором подвешен за ногу
маленький человечек; вот вездесущая и стремительная Смерть, вооруженная серпом;
рогатое чудовище, погоняющее две скованные цепью жертвы; башня, растущая и
рассыпающаяся на части, чтобы вскоре подняться в новом месте; женщина в короне
из звезд; два одинаковых зверя, каждый — с лунным серпом на голове;
дети-близнецы с сияющими солнечными дисками у каждого во лбу; небесный судья с
трубой возле губ, танцующий со скелетом, наполовину освобожденным от могильных
одежд; и одинокая фигура, исполняющая головокружительные пируэты и
олицетворяющая Мир. Генри узнавал их одну за другой, припоминая название
каждой, а сложный танец не прекращался ни на миг. Через несколько минут молодой
человек оглянулся.
