Насколько быстрый ум Сибил в тот момент поверил рассказу
Нэнси — дело другое. Кусочки раскрашенного папируса и вечно движущиеся фигурки,
рассказ о создании земли и внезапная метель, страсть Генри и упрямство брата,
увиденное собственными глазами и услышанное от остальных, трагическое отчаяние
Нэнси и дикие заклинания Джоанны — Сибил не могла бы сказать тогда, связано ли
все это с неким откровением, да она в общем-то и не думала об этом. Сердце
Нэнси — вот что беспокоило ее в первую очередь. В нем была раздвоенность; в нем
жили смятение и страх. Если Нэнси во власти иллюзии, то эта иллюзия слишком
глубока, и ее не развеять несколькими словами утешения. Но если дело не в
наваждении, если все эти странные, полумистические знаки и имена Старших
Арканов исполнены смысла и реальны, тогда — она не сомневалась — в самое
ближайшее время ее собственные отношения с Таро прояснятся и определятся. Сибил
прижала к себе Нэнси.
— Сокровище мое, — сказала она, — твой отец в
безопасности. Это тебе понятно?
— Да, — всхлипнула Нэнси.
— Тогда скажи мне — ну-ну, тихонько, все хорошо, лучше
не бывает — скажи мне, где сейчас Генри?
— Наверное, у себя в комнате, — отрешенно
проговорила Нэнси. — Я убежала от него, когда узнала…
— А он хотел, чтобы ты убегала? — осторожно
спросила Сибил.
— Не знаю… нет, — покачала головой Нэнси. —
Но я не могла остановиться. Он делал такое… я была в ужасе, и убежала от него —
но я… я люблю его. Я не смогу жить, если не найду его, а как я теперь буду его
искать?
— Но, милая, тогда это не называется «любить
его», — мягко возразила Сибил. — Это всего лишь стремление жить, не
так ли?
— Мне все равно, как это называется, — всхлипнула
Нэнси. — Если бы я могла что-то сделать, я бы сделала — но я не могу! Как
ты не понимаешь — он же пытался убить папу! Между ними стоит Смерть, и я —
посередине.
— Значит, — сказала Сибил, — между ними есть
и что-то помимо смерти. Кстати, ты можешь оказаться поважнее, чем она, ведь
можешь? Откуда тебе знать, возможно, ты и есть Жизнь.
— Я не понимаю, о чем ты, — сказала Нэнси и резко
высвободилась. — Иди, тетя Сибил, а то я с ума сойду. Ну, уходи же.
Сибил откинулась на спинку кровати.
— Успокойся и слушай, — сказала она. — Нэнси,
ты сама говорила, что есть смерть и есть ты. Ты, что же, хочешь стать частью
смерти, грозящей Генри и твоему отцу? Или ты будешь жизнью, связывающей их? В
своей силе можешь не сомневаться, вот только в какую сторону ее направить? Тебе
предстоит либо жить в них, либо позволить им умереть в себе. Решай быстро,
потому что времени уже почти нет.
— Но я ничего не могу! — выкрикнула Нэнси.
— Твой отец вернулся благодаря мне, — сказала
Сибил, вставая. — Иди и выясни, хочет ли Генри и дальше быть с тобой. Иди
и выясни, чего он хочет, и дай ему это, если можешь. Я пойду к твоему отцу, а ты
пойдешь к Генри. Давай-ка займемся действительно важными делами.
— Что я могу ему дать?! — воскликнула
Нэнси. — Я даже не знаю теперь, чего он хочет.
— Радость моя, вполне возможно, он хочет уже не того,
чего хотел два часа назад. Бывает, намерения у людей меняются. Иди и живи, иди
и люби. Верни отца, верни отца — сейчас, и вместе с Генри, если сможешь. А если
нет, слушай, Нэнси, если нет, и если ты любишь его, тогда иди и умри ради
Любви. Ну же, — она легонько подтолкнула девушку, направилась к двери, помедлила
около нее и, оглянувшись, сказала:
— Я постараюсь вернуться побыстрее, — и ушла.
Нэнси смотрела ей вслед. «Иди к Генри?» Идти и жить? Идти и
любить? Оказаться жизнью или смертью между любимым и отцом? Прижав ладони к
щекам, она стояла и размышляла над темной головоломкой, постепенно начиная
улавливать в ней проблески смысла. Что-то сохранило жизнь ее отцу, может быть,
это что-то теперь ждет от нее действий, ждет, что она пойдет к Генри? Она не
могла представить, что ей делать там, о чем они смогут говорить теперь,
разделенные и одновременно связанные этой ужасной историей. Жизнь не сводится к
разговорам. Любить — значит по крайней мере быть чем-то. Она качнулась в
сторону двери. Может, Генри и не ждет ее, но… Все еще терзаясь сомнениями,
Нэнси нерешительно вышла из комнаты.
Постучав и не дождавшись ответа, она все же рискнула войти.
Он сидел — так же как и она недавно — в темноте. Нэнси включила свет, но тут же
выключила, осторожно прошла по комнате и, опустившись на колени возле постели,
тихо позвала:
«Генри!».
Он не ответил. Немного погодя она снова позвала: «Дорогой!»,
и поскольку он снова не ответил, так и осталась у его ног. Через несколько
минут он глухо произнес:
— Уходи. Уходи отсюда.
— Если ты так хочешь, — искренне ответила она, я
уйду. Я могу тебе помочь?
— Чем? — спросил он. — Нам всем осталось
только ждать смерти. Мы все скоро будем там же, где и твой отец.
— Но он вернулся, он жив-здоров, — сказала
Нэнси. — Тетя Сибил встретила его и привела домой.
— Жаль. Ураган все равно найдет его. Иди и будь с ним,
пока это не произошло.
— А это обязательно должно случиться? — спросила
она, и он горько рассмеялся.
— Ну, разве что ты придумаешь какой-нибудь способ
загнать обратно Жезлы и Чаши. Если тебе это удастся, если потом ты сумеешь
расположить карты по порядку, ты остановишь ураган. Но поскольку карты мечутся
сейчас по небу, не представляю, как это сделать. Договорись с теми, что
остались…
— А мы могли бы?.. — тут же спросила Нэнси, но
Генри не понял.
— Попробуй, — насмешливо бросил он. — Вот
четыре валета; возьми их и поговори с ними! Раз ты выпустила остальных, пусть
эти расскажут тебе, где их искать. О, быть так близко, так близко!
— Я все равно поступила бы так, даже если бы заранее
знала, как все будет, — сказала Нэнси, — но я не знала. Я только
хотела удержать твои руки.
— Не стоило трудиться. Скоро они совсем
успокоятся, — сарказм тут же сменился обреченностью, — так же, как и
твои. — Внезапно Генри схватил и страстно сжал в темноте ее ладони. —
У тебя прекрасные руки, — прошептал он. — Они разрушили мир, но хуже
от этого не стали. Нэнси, ты хоть понимаешь, что сделала то, о чем сотни лет
говорили священники и ученые? Это — конец мира. Ты убила его — ты и твои
прекрасные руки. Они выпустили ветер и снег, бросили их на весь мир, и теперь
мир погибнет. Танец кончается: Жонглер покончил с одним из шаров.
— Тогда приласкай их немножко, — попросила
она. — Приласкай, если уверен в этом. Если совершенно уверен.
