Тим стрельнул глазами в сторону бревенчатого домика.
— А если… — начал он, но Нальма покачала головой:
— Нет. Иначе ты не успеешь в Арум не только до заката, но даже и до восхода. Особенно с твоей-то скоростью.
И улыбнулась так тепло и обворожительно, что Тим тут же передумал обижаться. «Если я до утра не вернусь, Арво точно сам поедет меня искать, — подумал он, — и найдет, чего доброго. Наверно, и правда лучше будет вернуться». Мысль эта огорчала, но — в смеси с облегчением. Страшновато все же было — оставаться. Притягательно, но страшно. Тим мотнул головой.
— Я вернусь, — сказал он. В самом деле — чего сложного? Фургон плетется еле-еле, пока Люди Дороги перебираются от уже ограбленной деревни к еще не ограбленной, верхом можно весь Маарах по периметру объехать. Лишние лошади у них есть, Затрецсту вон лошадь вовсе не нужна, он все равно от фургона Ремиса ни на шаг не отъезжает. Делов-то — подучиться немного верхом ездить — и приезжать хоть каждый райм.
— Возвращайся, — серьезно сказала Нальма. — Я хочу, чтобы ты вернулся.
Потом повернулась и зашагала к своему дому. Тим проводил ее взглядом, мучительно пытаясь подобрать какие-то слова прощания, которые оказались бы приятны Нальме, но так ничего и не придумал.
— Я вернусь! — повторил он громко. И решительно направил лошадь по тропинке под деревья. В душе пел целый оркестр, и вообще будущее вдруг оказывалась куда более интересным и многообещающим. Появись сейчас перед ним дверь домой, в Питер… он бы в нее зашел, но очень бы расстроился.
Тим ехал, весь погруженный в мир сладких мечтаний и фантазий, машинально направляя лошадь по тропинке. На реальный мир он обращал совсем мало внимания, что было вообще-то как минимум неосторожным. И неудивительно, что он заметил Арум, только буквально наткнувшись на первые дома. Заметил краем глаза какое-то движение, испуганно метнувшуюся в сторону тень, поднял взгляд и с удивлением понял, что уже заехал в деревню. Из-за углов стоящих вокруг крестьянских хибарок за ним (а скорее — за йельмом) с испугом и настороженностью следили их обитатели. «Упс, — подумал Тим, весь покрывшись мурашками от осознания опасности, которой сам же себя и подверг, — чё-то я совсем… мышей не ловлю». Кивнул крестьянам, которые тут же в ужасе попрятались, пробормотал: «Не обращайте внимания, я тут проездом» — и развернул лошадь обратно к лесу. До деревьев уже было метров сто, и Тим их проехал, чувствуя себя мышью, крадущейся к куску сыра под носом у спящего кота.
К счастью, кот не проснулся. Тим без происшествий доехал до леса, с облегчением углубился в него метров на полста, потом повернул налево — к дороге. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив стремительно темнеющую багровую полосу, когда Тим выбрался к стоянке. Подъехал к одинокому фургону, слез с лошади и спокойно подвел ее к лежащим оглоблям. На шум из фургона высунулся Арво, окинул Тим оценивающим взглядом, хмыкнул вопросительно.
— Нет моста, — сказал Тим, — только столбы из реки торчат.
Арво посмотрел с прищуром, потом спросил:
— Сам — видел?
— Да, — твердо ответил Тим.
— Значит, не пойдем в Сайхо, поедем в Анорал. Добычи там, пожалуй, поменьше будет, но и риску — тоже. Да ходу туда всего сутки, — сказал Арво спокойно и скрылся в фургоне. — Ван, — донесся оттуда его голос, — вставай, впрягай лошадь, и поехали. Попробуем Ремиса до поворота перехватить, тогда остальных проще собрать будет.
— Арво, — позвал Тим, слезая с лошади, — а как йельмов кормят?
Из фургона высунулось удивленное лицо. Арво посмотрел пристально на Рекса, перевел взгляд на Тима.
— Не знаю. Он же твой, ты сам не знаешь, что ли? И почему ты решил, что он голоден?
Тим пожал плечами:
— Так… он же должен что-то есть. А я его не кормлю…
— Не знаю, — повторил Арво и скрылся за тканью. — Вроде бы они насыщаются, когда что-то сжигают… но не уверен, — донесся его голос из фургона. — Спросишь у Сойла, когда увидишь. Он, наверное, знает: у его хозяина пара йельмов была.
Подошедший сбоку Ван молча потянул повод из рук Тима. Тим раздраженно обернулся, собираясь сказать что-нибудь резкое (он что, попросить не мог?), но наткнулся взглядом на спокойное, ничего не выражающее лицо и запнулся. Выпустил повод, сплюнул в сторону и полез в фургон.
ГЛАВА 4
Первой и самой большой проблемой для него стал местный язык — его речевой аппарат был просто неприспособлен издавать такие звуки, которыми обменивались местные жители, желая передать друг другу какую-либо информацию. Но его упорство в достижении выбранной цели, помноженное на беспощадное отношение ко всему миру, включая самого себя, позволило ему достичь успеха — одного из самых важных в его жизни.
Его бывшие сородичи только посмеялись бы, скажи им кто, что строение речевого аппарата можно изменить усилием воли. Но это был лишь первый шаг в его стремительном пути к сияющим вершинам.
— Арво, — позвал Тим, — скажи мне, что у вас с детьми делают?
Фургон, поскрипывая, катился по дороге, с каждой минутой приближаясь к очередной деревне-жертве, и Тима это немного беспокоило. Если они начнут нападать на деревни каждые три дня, то у него совсем свободного времени не станет. А с некоторых пор вопрос свободного времени его сильно занимал. Да и деятельность Людей Дороги в свете недавно полученной информации приобретала довольно неприятный оттенок. Это, конечно, если информация была правдива. Тим не думал, что Нальма ему соврала, более того, он был уверен в обратном, но вдруг ее саму обманули?
— Не понял вопроса, — Арво положил точильный брусок, поднес меч к лицу и принялся тщательно разглядывать лезвие. — Кормят, растят, воспитывают.
Тим кивнул.
— Это понятно. Как воспитывают? Вот, скажем, родился у… пары ребенок… — Тим произнес эту фразу и озадачился — словосочетание «родился у пары» получилось каким-то невозможно корявым, на что не преминул обратить внимание Арво:
— У пары женщин, ты хотел сказать?
— Нет, — мотнул головой Тим, — я… — и задумался. Он вдруг понял, что представления не имеет о том, каким образом в этом мире формируются семьи и есть ли здесь вообще такое понятие, как «семья».
— Я хотел сказать, у мужчины и женщины, — сообщил Тим.
Арво хмыкнул:
— Ни разу не слышал, чтобы мужчина кого-нибудь родил. С женщинами это иногда случается, а вот с мужчинами…
Тим раздосадованно махнул рукой:
— Не говори, что не понял. Мужчина… — начал Тим, но тут же споткнулся об очередную языковую проблему. Слова «любить» здесь не было, слово, обозначающее процесс соития, было и неприличным не считалось, но все то же интеллигентское воспитание Тима никак не давало ему произнести это слово вслух. Тим попробовал найти подходящие эвфемизмы, типа тех «заниматься любовью», «кувыркаться», «трахаться», на которые столь богат русский язык, но тщетно. Здесь каждое слово означало только то, что означало.
