До Лондона оставалось двадцать минут. Самолет вновь попал в
сильный воздушный поток. Его кинуло вверх и вправо, и Колби с девушкой вновь
оказались прижатыми к двери.
— Черт возьми! — воскликнул он.
— Ну надо же этому случиться, — огорченно
произнесла Мартина. — Как раз в тот момент, когда у нас все стало так
хорошо получаться…
Ручка в двери туалета скрипнула, и снаружи послышался
женский голос:
— Простите, но вы должны вернуться на свои места.
Затем раздался испуганный вопль, и тот же голос продолжил:
— Вдвоем в туалете находиться нельзя!
— А почему нельзя? — спросил Колби. — Здесь
ничего об этом не написано.
— Конечно, не написано, но всем об этом известно.
Сейчас, когда авиалайнер, сбрасывая скорость до нулевой,
подлетал к посадочной полосе лондонского аэропорта, Колби подумал о контрастном
душе. Как бы он в этот момент пригодился и ему, и Мартине! И зачем
бортпроводнице именно в эту минуту понадобилось сюда сунуться? Дверная ручка
вновь задергалась.
— Немедленно откройте дверь, или я позову командира
экипажа!
На некоторое время движение воздушного лайнера стало вновь
устойчивым.
— Попытаюсь от нее избавиться, — шепнула Мартина
на ухо Колби.
Схватив жилет, она протянула его Колби и жестом дала понять,
чтобы тот спрятал его за унитазом. Положив жилет в указанном месте, Колби
выпрямился во весь рост и вопрошающе посмотрел сначала на спутницу, затем на
дверь. Подмигнув ему, Мартина широко открыла рот и, положив руку себе на живот,
изобразила на лице страдальческую гримасу. После чего, повернувшись к Колби
спиной, она освободила замок. Дверь тут же распахнулась, и на пороге появилась
низкорослая рыжеволосая бортпроводница, по всей видимости шотландка. Глаза ее
излучали неистовое негодование, достойное прихожанки пресвитерианской церкви.
Колби сразу же сообразил, что от него требуется, открыл рот и застонал.
Стюардесса, рассмотрев за Мартиной, что Колби стоит по пояс
голый, от удивления тоже открыла рот.
— Ну и ну! — произнесла она.
— Шире, шире! — скомандовала Мартина, всматриваясь
в раскрытый рот Колби.
Он вновь застонал, прижав руку к нижней части живота. Именно
там, как он полагал, должны были быть боли. Как бы желая получше осмотреть у
Колби горло, Мартина слегка запрокинула ему голову.
— Странно… очень странно… — задумчиво произнесла она.
— Вот как!
— Признаков синдрома Баркера нет, это
несомненно, — продолжила Мартина, а затем, словно наконец заметив
присутствие стюардессы, повернула в ее сторону голову и резко спросила:
— Да, а в чем, собственно, дело? Вы что, теперь так и
будете непрерывно стоять и выть в дверях?
— Этот джентльмен не должен находиться в туалете голым!
Мартина бросила на нее испепеляющий взгляд:
— А вы полагаете, что он возьмет одежду и пройдет с нею
в салон? Да что вы здесь торчите? Лучше принесите мне карманный фонарик и
ложку.
— Что? Зачем это?
В ответ Мартина тяжело вздохнула:
— Милая моя, я попросила принести фонарик и ложку,
полагая, что на борту вашего авиалайнера ларингоскопа все равно не найдется.
Если я недооценила ваших возможностей, прошу принять мои извинения и принести
ларингоскоп. И пожалуйста, побыстрее.
Стюардесса, казалось, застыла в нерешительности.
— Вы что, доктор?
— Да вы умница! Браво, наконец-то!
— А что с ним? На вид он вполне здоров.
— Дорогая моя, не уверена, что ваша авиакомпания
включила в ваши обязанности ставить пассажирам диагнозы…
Самолет вновь качнуло, и бортпроводница пулей влетела в
туалет. Дверь за ней с шумом захлопнулась. На этот раз Колби оказался прижатым
к стене напротив двери уже с двумя висящими на его шее дамами. Откуда-то снизу,
из-за унитаза, угрожающе раздалось глухое потрескивание, будто там укрылась
гремучая змея.
. — Я настаиваю, чтобы вы вернулись на свои
места, — с упорством повторила стюардесса, по-британски твердо выговаривая
слова.
Теперь все пойдет по-британски, подумал Колби, тут тебе не
Швейцария.
Авиалайнер резко взмыл вверх. Мартина, не удержавшись за
Лоуренса, плюхнулась на сиденье унитаза. Колби с его новой партнершей качнуло в
сторону двери, а затем обратно прижало к стене. Дверь туалета распахнулась, и в
проеме показалась француженка, та, что сидела в салоне сразу же позади него.
Увидев обнаженного по пояс мужчину, сжимающего в объятиях стюардессу, она
закатила глаза:
— Alors… les anglais
[1]
!
В проходе за ее спиной выросла фигура сикха. О нет, подумал
Колби, это уже перебор!
— Ne restez pas…
[2]
— начал было сикх, но
в этот момент самолет качнуло вправо, и он вместе с француженкой ввалился в
туалет.
Ну и набились, прямо как сельди в бочке, подумал Колби. Его
лицо утонуло в косматой бороде сикха, словно подборный механизм зернового
комбайна в густых посевах пшеницы. Сквозь заросли растительности на лице сикха
прорвался крик:
— Lachez-moi! Lachez-moi
[3]
!
Одновременно с этим воплем из-за унитаза понеслись другие,
более неприятные звуки. Это зловеще затрещал один из часовых механизмов,
спрятанных в жилете. Колби смиренно закрыл глаза. Надеяться ему было больше не
на что.
Глава 2
Самолет накренило. На этот раз никто даже не пошатнулся, так
как туалет был забит до отказа.
— Lachez-moi! Ouvrez la porte, espece de chameau!
[4]
— верещал сикх.
— Ouvrez-la vous-meme
[5]
, — ответил Колби. —
Vous etes plus pres
[6]
.
Каким-то образом сикху удалось достать из пиджака карманный
разговорник, и он затряс им над своей головой.
— Pouvezvous me dire, — взмолился он, — ой se
trouve Ie cabinet de toilette
[7]
?
