Ловко уклонившись от удара меча, Мак подошел вплотную к
Дандоло и крепко схватил его за руку.
– Энрико, это я, Фауст! Позвольте мне направить ваш
меч!
– Ах, это вы, посланник Зеленой Бороды! –
воскликнул дож Венеции. – Да, конечно, помогите мне!
– Ваш покорный слуга, сударь, – учтиво ответил
Мак, поворачивая старика лицом к высоким белым стенам с распахнутыми воротами,
возле которых шел бой. Пальцы Мака проворно развязали широкий шелковый пояс
Дандоло, за который была засунута драгоценная икона Св. Василия, бережно
завернутая в кусок бархата.
– Удачи вам, сударь! – крикнул Мак, и Энрико
Дандоло, взмахнув мечом, поскакал прямо к воротам – его можно было бы принять
за Дон Кихота Ламанчского, если бы этот герой существовал в те времена.
Мак сказал Маргарите:
– Все! Давайте скорее выбираться отсюда.
Они повернули обратно в лагерь. Мак искал какое-нибудь
тихое, укромное местечко, где можно было бы провести остаток ночи. С души его
словно камень свалился: он выполнил первое задание Мефистофеля, спас
чудотворную икону.
Внезапно тьма сгустилась над осажденным городом, над лагерем
франков, над лесом, чернеющим вдали. Похолодало, налетел резкий ветер. Хлынул
дождь. Дрожа от холода, цепляясь друг за друга, Мак и Маргарита брели по полю,
казавшемуся им бесконечным; ноги их то и дело увязали в жидкой грязи.
– Куда мы идем? – спросила Маргарита.
– Мне нужно кое с кем встретиться, – ответил Мак,
думая о Мефистофеле: где его черти носят, когда он так нужен здесь?..
– А где назначена ваша встреча?
– Он сказал, что сам найдет меня.
– Тогда зачем мы так быстро бежим?
– Нам нужно уйти как можно дальше отсюда. Подумайте,
ведь вы можете погибнуть в этой ужасной битве!
И тут они случайно набрели на небольшой отряд. Это был,
конечно, не тот патруль, что арестовал настоящего Фауста, но Маргарите сперва
показалось, что судьба во второй раз столкнула ее с солдатами, которые забрали
их обоих в тюрьму – у них было точь-в-точь такое же оружие, такие же бородатые
лица и грубые, хриплые голоса; они так же сквернословили, и от них так же
противно пахло. Приглядевшись повнимательней, Мак и Маргарита поняли, что эти
солдаты недавно попали в какую-то переделку – их лица и руки были в ссадинах и
ушибах, шлемы и нагрудники кое-где помяты. Трое из них наклонились над
собранными в кучу поленьями и остатками нескольких разломанных кресел –
очевидно, они ограбили проходящий мимо караван. Ударяя кресалом о кремень, они
пытались разжечь костер, но дождь и ветер мешали им, гасили искры.
– Эй, вы! – закричали солдаты, заметив Мака и его
спутницу. – Стойте! Нет ли у вас с собой хоть маленького кусочка сухого
дерева?
– Нет… Нет! – ответил Мак; голос его дрогнул от
испуга. – Ничего подобного у нас нет. Пожалуйста, разрешите нам пройти.
Солдаты окружили их. Маргарита вздрогнула – кто-то пихнул ее
в бок. Она уже была готова повернуться и со всего размаху залепить пощечину
тому, кто стоял ближе всех остальных, как вдруг почувствовала, что Мак
потихоньку сует ей в руку что-то твердое. Это была икона Св. Василия. Пока
солдаты отводили Мака в сторону, она успела засунуть небольшой сверток за
корсаж.
Расширенными от страха глазами Маргарита глядела, как
солдаты обыскивают ее спутника. Двое остались держать его, а остальные,
ухмыляясь, повернулись к ней. Она помертвела, представив, как ее будут
ощупывать. Дрожащими руками она достала сверток и протянула его здоровенному
бородатому детине.
– Ага! – обрадовался тот, принимая от нее
завернутую в бархат икону. – Что там у вас?
– Осторожнее! – воскликнул Мак. – Это
чудотворная икона Св. Василия.
– Что, что? – переспросил солдат.
– Икона. Чудотворная.
– Ах, чудотворная! Ну, пускай сотворит нам чудо! –
захохотали солдаты. – Эй, давайте сюда огниво!
Один из них ударил кресалом о кремень. Несколько искр упало
на нарисованный лик святого. Вспыхнуло пламя.
Солдаты столпились вокруг, защищая огонь от ветра и пытаясь
разжечь костер от горящей иконы. Мак схватил за руку Маргариту, и они побежали
прочь.
Они укрылись в негустом перелеске, окружающем поле боя,
словно амфитеатр – арену древнеримского цирка, где происходили смертельные
поединки гладиаторов. Ветер разогнал тучи, и на небе показалась луна,
освещавшая белые стены Константинополя, словно ярчайший фонарь. Из города, куда
ворвались разъяренные, опьяневшие от крови крестоносцы, доносились стенания,
яростные крики и звон железа. Пахло дымом. Казалось, повторяется древняя
история – падение Трои.
Переведя дух, Мак огляделся кругом. Серебристая зарница
осветила зловещего вида фигуру, стоящую всего в каких-нибудь десяти шагах от
куста, под которым прятались они с Маргаритой. Высокий незнакомец в малиновом
плаще застыл, словно каменное изваяние, скрестив руки на груди. Его мрачный
взор был устремлен вдаль, на стены древнего города, как будто он мог видеть
сквозь них.
– Мефистофель! – воскликнул Мак, бросаясь к
нему. – Это вы!.. Наконец-то!.. Вы видели, что я сделал? Я пытался спасти
икону!
– Да, я знаю, – ответил ему Мефистофель. – По
правде говоря, меня разочаровал ваш выбор.
– Как?.. А мне казалось, что я поступил правильно.
Когда Энрико Дандоло рассказал мне о своих планах, о будущем возрождении
Константинополя, я понял, что не смогу его убить. Что же касается этого…
Алексея… я и не видел его! Я не мог его похитить, даже если бы очень захотел.
– Глупец! – процедил сквозь зубы
Мефистофель. – Энрико Дандоло обвел вас вокруг пальца, как мальчишку.
Медовые уста и лисий ум сослужили ему хорошую службу. На самом деле он люто
ненавидит Константинополь. Все огромное войско франков – послушная игрушка в
его руках. Опасная игрушка.
– Но как, черт возьми, я мог об этом узнать?! –
теряя терпение, воскликнул Мак.
– Заглянув в его душу – как же еще? – насмешливо
ответил Мефистофель. – Мне ли учить вас подобным вещам, любезный доктор
Фауст? Если бы вы убили его, на византийский трон мог бы взойти другой
император, который спас бы прекрасный город. Эти опьяневшие от крови варвары,
называющие себя Войском Христовым, разграбят и сожгут его дотла!
– Я сделал то, что считал нужным, – угрюмо ответил
Мак.
