Вот до чего доводит чрезмерная доброта и отсутствие
строгости в обращении с людьми! Какой-то жалкий вор и мошенник, шарлатан,
ничего не смыслящий в высокой науке алхимии, может забраться к вам в дом и
стащить долгожданную сделку с дьяволом буквально у вас из-под носа. Ну, ничего,
это ему даром не пройдет! Он еще покажет наглому воришке, каково обманывать
самого доктора Фауста!
И в этот самый момент Фауст, поглощенный своими
переживаниями, внезапно ощутил всю глубину той чудесной перемены, которая
произошла с ним на Кухне Ведьм. Вместо ревматических болей в пояснице и острой
рези в желудке он чувствовал небывалый прилив сил. Он был здоров, и он снова
был молод! Его упрямый и вспыльчивый характер, несколько смягчившийся с годами,
снова давал себя знать. Он был Фаустом, черт побери!
Вспомнив о том, что он ничего не ел со вчерашнего дня,
помолодевший Фауст почувствовал сильный голод. Он подошел к буфету и снял с
верхней полки миску с холодной овсянкой, оставшейся от вчерашнего ужина. В
жидкой кашице плавали загустевшие комки, а ее синеватый цвет отнюдь не
возбуждал аппетита. Фауст, поправивший свое пищеварение на Кухне Ведьм и в
придачу получивший великолепный набор крепких белых зубов, брезгливо помешал
вчерашнюю овсянку длинной ложкой и поставил миску обратно на полку. Ему
хотелось свежего, чуть недожаренного мяса. Он жаждал крови. И мести, мести!
Не тратя времени на дальнейшие размышления, Фауст поспешно
вышел из своего кабинета и, легко сбежав со ступенек крыльца, оказался на
улице. Был тихий, ясный весенний вечер – как раз под стать тому солнечному
пасхальному утру, которое принесло так много неприятностей ученому доктору. Но
Фаусту сейчас было не до красот природы. Он быстро пересек улицу и ввалился в
таверну, которую часто посещал.
– Хозяин! – закричал Фауст еще с порога. –
Подайте кусок жареного поросенка, да поскорее! И смотрите, чтобы обязательно
была румяная хрустящая корочка!
Хозяин таверны удивился столь неожиданной перемене в
настроении своего клиента. Обычно почтенный доктор двигался степенно, говорил
ровным, тихим, чуть дребезжащим голосом, и вообще был немногословен, угрюм и
рассеян, как человек, сосредоточенный на решении каких-то очень сложных
проблем. Однако содержателям таверн и постоялых дворов не положено проявлять
излишнюю любознательность или проявлять свои чувства, если они не хотят
потерять всех своих клиентов. Поэтому хозяин поклонился доктору Фаусту и с
любезной улыбкой спросил:
– Кварту ячменного пива и кашу к поросенку – как
обычно, сэр?
– К черту кашу! Принесите большое блюдо жареного
картофеля! Да пошлите служанку за кувшином доброго вина – я имею в виду
настоящее вино, а не мутную красную кислятину, которую пьют за обедом в этой
стране!
– Подать токайского, сэр?
– Или рейнского. Скорей несите его сюда! Я умираю с
голоду.
Фауст занял отдельный столик, чтобы никто не мешал ему
предаваться размышлениям, пока служанка будет ходить за вином и готовить ему
порцию жареного поросенка с картофелем. В таверне царил уютный полумрак; в
очаге догорало несколько поленьев. К центральной потолочной балке была
подвешена на железных цепях огромная люстра, напоминающая гигантское
штурвальное колесо; по краям ее чадили светильники, заправленные топленым
бараньим жиром. Люстра чуть покачивалась от сквозняка, гулявшего по главной
зале таверны – входная дверь была неплотно прикрыта.
Служанка подала вино, и Фауст залпом осушил большой бокал,
даже не поглядев в ее сторону. Она исчезла так же бесшумно и незаметно, как и
появилась, и через несколько минут принесла на деревянной доске кусок жареного
поросенка, груду жареного картофеля, политого маслом, и немного брюссельской
капусты с острой приправой. Еще несколько дней тому назад от такой пищи у
почтенного доктора тотчас же случились бы желудочные колики; теперь же ее
дразнящий запах только возбуждал его аппетит, а прелести молоденькой служанки
волновали его воображение. Ставя на стол простую деревянную доску, на которой
было разложено кушанье, девушка наклонилась так низко, что помолодевший доктор
смог разглядеть ее высокую грудь под вышитой крестьянской рубашкой из тонкого
полотна. Выпрямившись, она откинула назад свои густые, блестящие каштановые
волосы, и они живыми волнами легли на ее полные плечи и шею, подчеркивая
прелестный овал девичьего лица. Доктор Фауст, до сих пор считавший, что он уже
давно вышел из того возраста, когда мужчины испытывают интерес к подобного рода
вещам, покраснел, словно мальчик. Он бросил быстрый взгляд на служанку – и тут
же отвел глаза. Наконец он отважился заговорить:
– Гм… Вы, должно быть, недавно поступили сюда? Я не
могу припомнить вашего лица, но кажется, мы с вами уже где-то встречались?
– Сегодня только первый день, как я работаю
здесь, – ответила девушка, улыбаясь так дерзко и вызывающе, словно она
хотела подразнить сидящего перед ней мужчину. Впрочем, улыбка красила ее;
очевидно, молодая кокетка знала это. – Меня зовут Маргарита, я родом из
Мекленбурга. Я была птичницей, пока на нашу землю не пришел Густав Адольф со
своими шведами. Они грабили и жгли города и сеяли смерть повсюду, где
проходили. Я бежала на восток. Однако от своей судьбы не уйдешь, и то, что
должно было случиться, случилось со мной…
Фауст кивнул, очарованный неспешной, простой манерой
разговора этой девушки и ее здоровой красотой, – и вдруг опять, как
полчаса назад в своем рабочем кабинете, ощутил небывалый прилив сил. Волшебное
превращение, которое началось на Кухне Ведьм, завершилось в таверне. Почтенный
доктор окончательно переродился душой и телом.
– Я доктор Иоганн Фауст, – сказал он. – Может
быть, вы слышали кое-что обо мне.
– Разумеется, слышала, сударь, – ответила
Маргарита. В те времена ученые-алхимики пользовались столь же широкой
популярностью, какою в наши дни пользуются звезды кино или эстрады, и слава
наиболее выдающихся из них гремела по всему свету. – А скажите, вы и
вправду один из тех мастеров, которые могут наколдовать целую кучу драгоценных
камней или красивый наряд для девушки?
Фауст не успел ответить – из-за соседнего столика раздался
громкий возглас:
– Эй, кто-нибудь! Мой винный кувшин успел просохнуть!
Принесите токайского или рейнского, да поживее!
– Я должна идти, – улыбнулась Маргарита, –
подавать вина каждому свину.
– Почему бы вам не навестить мое скромное жилище
сегодня вечером? – предложил ей ученый доктор, робея, словно студент,
назначающий приглянувшейся ему красотке свое первое свидание. – Я бы мог
показать вам два-три безобидных заклинания.
– Отлично! – сказала Маргарита. – Я работаю
до восьми. А до тех пор – hasta la vista.
