– Так было в старые времена, – возразил ему
архангел Михаил. – С тех пор прогресс шагнул далеко вперед. В мире
появились мощные силы, помогающие нам устанавливать Великое Равновесие, –
Наука и Рационализм. Я верю в них.
– Еще бы! – сказал Мефистофель. – При
архангельской религиозности – как в них не поверить!
– И наоборот, – в тон Мефистофелю отозвался Михаил. –
При дьявольской склонности все отрицать – как их не отвергнуть! Ничего другого
я от тебя не ожидал.
– Что верно, то верно, – согласился
Мефистофель. – Очко в твою пользу. Наши мнения расходятся во всем, и это
существенно ограничивает кругозор каждого из нас.
– Поэтому судьей в нашем Споре выступает Ананке, –
сказал Михаил.
– Где она находится сейчас, хотел бы я знать? –
спросил Мефистофель.
– Этого не знает никто. Пути Судьбы неисповедимы. Она
порой бывает весьма непостоянна и эксцентрична, но никогда не берет на себя
труд что-либо объяснять. Она лишь объявляет нам свое решение. Так Должно Быть,
изрекает она, но не говорит, почему.
Мефистофель заметил маленькую темную фигурку, медленно
двигающуюся по плоской бесцветной равнине Лимба.
– Кажется, кто-то идет, – обратился он к
Михаилу. – Кто бы это мог быть?
Михаил прищурился. Даже орлиный взор архангела не сразу смог
различить силуэт человека на фоне бескрайней Лимбийской пустыни: он казался
всего лишь маленьким размытым темным пятнышком, не больше булавочной головки.
– Это Мак Трефа, – сказал Михаил, приглядевшись.
Мефистофель долго всматривался в туманную даль, затем
удивленно поднял одну бровь:
– Ты не ошибся? Ведь это же тот самый смертный, с
которым я подписал договор. Он участвовал в нашем Эксперименте, в великом Споре
меж Светом и Тьмой…
Михаил улыбнулся:
– Не могло ли случиться так, дорогой мой демон, что ты
совершил большой промах – там, в Кракове? Скажем, ты заключил сделку не с тем
человеком, и лже-Фауст стал представителем рода людского в нашем Споре?
Мефистофель пожирал глазами маленькую темную фигурку. Его
губы были плотно сжаты, а в темных глазах горел дьявольский огонь.
– Кажется, тут дело не обошлось без вмешательства
одного знакомого мне духа! – сказал он, повернувшись к Михаилу.
– Ты слишком высокого мнения обо мне, – скромно
ответил Михаил.
Мефистофель снова принялся разглядывать идущего сквозь туман
человека.
– Да, это он – смертный, с которым я имел дело все это
время… Ты уверен, что это не Фауст? – вновь обратился он к Михаилу.
– Абсолютно уверен. Это Мак Трефа, мелкий преступник и
картежный шулер. Ты оплошал на этот раз, приняв карманного воришку за ученого
доктора Фауста.
– Уж не воображаешь ли ты, что я спущу тебе это с
рук? – язвительно осведомился Мефистофель. – Ты сильно ошибаешься,
если считаешь меня этаким благодушным простачком!
Михаил улыбнулся, но ничего не ответил.
– Ладно, мы вернемся к этому разговору позже, когда все
прояснится само собою, – сказал Мефистофель. – А сейчас мне пора
отправляться в банкетный зал. Силы Тьмы устраивают небольшой банкет… Интересно,
куда держит путь этот малый? – прибавил он, еще раз взглянув на одинокого
путника, бредущего по бескрайней равнине Лимба.
– Взгляни на стрелку указателя, – ответил ему
Михаил, – и ты увидишь, что он направляется прямо в Рай.
– Правда? Вот уж никогда бы не подумал, что эта дорога
ведет туда!
– Время от времени направление меняется, – заметил
Михаил, – и тогда меняется весь маршрут.
– Но почему?
– Мы, служители Добра, – ответил Михаил
высокомерно, – предпочитаем не тратить время, отвечая на праздные вопросы.
Мефистофель только пожал плечами. Оба духа одновременно
растворились в воздухе – они направились в здание Суда.
Глава 3
Прогуливаясь по широкому двору перед зданием Суда, Аззи
случайно встретил самого Микеланджело. Демон узнал великого художника по
фотографии, которую он видел в учебнике по истории искусства, будучи еще
студентом в Университете Преисподней. Микеланджело как раз заканчивал огромную
фреску.
– Прекрасная работа! – сказал Аззи, подойдя поближе.
– Будьте добры, отойдите немного в сторону, чтобы не
загораживать мне свет, – ответил художник. – Здесь очень плохое
освещение, и незачем делать его еще хуже.
Аззи отошел на несколько шагов.
– Как приятно творить, зная, что служишь Искусству, не
правда ли? – осторожно спросил он.
Микеланджело презрительно усмехнулся и промокнул свой потный
лоб тряпкой, которой он вытирал кисти.
– Разве это искусство? – ответил он. – Это
всего лишь ремесло. Я поправляю кое-какие детали в одной своей старой картине.
– Но ведь вы можете рисовать новые картины, если
захотите? – удивился Аззи.
– Конечно, могу. Но для того, чтобы создать подлинный
шедевр, художнику нужно вдохновение. А где искать источник вдохновенья, чем
восхищаться после того, как ты побывал в Раю?
Аззи промолчал – он никогда раньше не задумывался над этим.
Микеланджело снова взялся за кисти и краски. Наблюдая за его работой со
стороны, Аззи подумал, что художник совершенно счастлив.
