– И вовремя, – ответил герцог де Шуазель. Он
аккуратно сложил газету – на первом листе крупными буквами был набран
заголовок: Парижский Революционный Журнал. Герцог указал на одну из передовых
статей:
– Вы видели это? Дантон и Сен-Жюст призывают к
кровопролитию. Они требуют казни короля и Марии-Антуанетты. Подумать только,
ведь совсем недавно подобные вещи назывались инсинуациями, а их авторов сурово
наказывали. Но теперь иные времена. Каждый может писать, что ему только
вздумается. И они еще называют это прогрессом!.. Итак, сударь, где сейчас
король?
– Через некоторое время он будет здесь.
– Когда именно?
– К сожалению, я не могу назвать вам точное время…
– Великолепно! – герцог де Шуазель дал волю своим
чувствам. Сняв пенсне и вставив монокль в левый глаз, он строго поглядел на
Мака. Его тонкие губы скривились в иронической усмешке. – Я жду уже
несколько часов; жители этого города готовы напасть на мой отряд – они, видите
ли, приняли нас за сборщиков королевских податей – а вы объявляете, что король
будет здесь через некоторое время! Ну, и когда же наступит это время?
– Когда речь идет о коронованных особах, трудно знать
что-нибудь наверняка, – сказал Мак. – Они едут так быстро, как только
могут. Королева покинула дворец несколько позже назначенного срока – очевидно,
что-то задержало ее величество. Я могу сказать вам только одно: оставайтесь
здесь и ждите. Их величества скоро прибудут.
– Боюсь, что королевские подданные намного опередят
их, – герцог протянул руку в направлении города. Мак поглядел в ту
сторону, куда указывал герцог де Шуазель, и увидел толпу людей, вооруженных
вилами и заостренными кольями. Они стояли плечом к плечу, угрожающе выставив
свое примитивное оружие.
– Ну и что? – пожал плечами Мак. – Это же
простые крестьяне. Если они попробуют напасть на вас, откройте огонь.
– Вам легко говорить, молодой человек! – ответил
герцог. – Вы, по-видимому, иностранец и никогда не жили в провинции. А вот
у меня поблизости есть несколько поместий, где живут эти самые простые
крестьяне, как вы изволили выразиться. Возможно, кое-кто из них сейчас
находится среди вон тех молодцов, готовых попотчевать нас дубьем и вилами.
Боюсь, мне нелегко будет найти с ними общий язык в будущем, если я сейчас
напомню им о droit du seigneur
[73]
. Здесь Франция, молодой
человек, не забывайте! Кроме того, эти вооруженные вилами крестьяне – всего
лишь небольшая часть многотысячной толпы, собравшейся за городом, –
передовой отряд, так сказать. Их много, очень много, и каждый час к ним
прибывают новые подкрепления. Они перережут нас, как овец. А вы говорите –
открыть огонь!
– Я только предполагал…
– О! – воскликнул герцог, поворачиваясь спиной к
Маку. – Кто там?
На дороге показался всадник в черном. Он погонял измученного
коня, и полы его сюртука развевались за спиной, как два крыла. Это был Фауст.
Спешившись у трактира, он подошел к герцогу де Шуазелю и сказал:
– Сударь, положение изменилось. Немедленно уводите свой
отряд.
– Вот как? А вы сами-то кто, сударь? – спросил
герцог.
– Доктор Иоганн Фауст, к вашим услугам.
– Нет! – воскликнул Мак. – Не слушайте его! Я
Иоганн Фауст!
Герцог де Шуазель окинул обоих насмешливым взглядом.
– Ну и дела, – задумчиво произнес он. – Два
Фауста привозят противоречивые приказы. Вот что я скажу вам, господа. Я задержу
вас до полного разъяснения всех обстоятельств. Эй, солдаты!
Несколько человек схватили лошадь Фауста и его самого.
Знаменитый маг попытался вырваться, но его держали крепко. Мак, стоявший в
стороне, понял, что события принимают неожиданный оборот и медлить нельзя. Он
решил бежать, пока солдаты не добрались до него. С проворством зайца,
удирающего от своры гончих, он метнулся через двор к коновязи и вскочил на
коня. Вонзив шпоры в бока своего скакуна, он помчался прочь от городка
Соммевесл, обогнув перелесок, где стоял конный отряд герцога де Шуазеля. Фауст,
бьющийся в руках стражи, посылал ужасные проклятия ему вслед.
Глава 10
Эмиль Друэ, почтмейстер деревни Сен-Менехольд, сидел у окна
своей спальни. Было довольно поздно, и жители деревни уже легли спать, однако
Друэ глядел на дорогу не смыкая глаз: он ожидал гонцов из Парижа. Ночная прохлада
и тишина была так приятна после дневных тревог! В Париже произошло столько
важных событий! Революционный Комитет наверняка пришлет свежие новости. В тот
день через деревню проехало множество карет со следами поспешно снятых гербов
на дверцах и закутанных в плащи всадников, в которых за версту можно было
узнать людей благородного происхождения. Все они направлялись к границе.
Постепенно мысли Друэ обратились к практическим вещам.
Революция интересовала его прежде всего с обывательской точки зрения. Он начал
размышлять о том, что станет с почтовой службой после революции.
Эмиль Друэ обладал философским складом ума. Вчера за обедом
он сказал жене:
– Правительства приходят и уходят, а почтовая служба
остается. В чьих бы руках ни находилась власть, почтмейстер всегда останется
при деле.
Но теперь им овладели сомнения. Как быть? Революция – весьма
ненадежная штука…
Полная луна освещала просторный двор перед трактиром, куда
выходили окна почтовой станции. Несмотря на поздний час, люди ходили по двору;
порой Друэ слышал топот копыт, которому вторило эхо в дальних холмах. Всадники
бесшумно, словно призраки, появлялись из леса и выезжали на большую дорогу. Они
не останавливались в трактире, не меняли лошадей. Они въезжали в деревню,
чтобы, проехав по ее улицам, направиться дальше, к границе.
Мак въехал во двор и слез с коня, поправляя фуражку с
кокардой – символом принадлежности к числу сторонников революции. Он огляделся
по сторонам. Вряд ли он ожидал встретить здесь кого-нибудь в столь поздний час.
Однако казалось, что он был слегка разочарован тем, что не увидел ничего
особенного. Следом за ним появилась всадница на вороной лошади – это была
Маргарита.
Подойдя к окну Эмиля Друэ, Мак негромко проговорил:
– Господин Друэ, я хочу показать вам одну чрезвычайно
любопытную вещь.
– Кто вы такой, сударь? – спросил его почтмейстер,
высунувшись из окна.
– Я, – ответил Мак, – посланник парижского
консула. Я приехал из Парижа. Спускайтесь и идите со мной.
Сунув ноги в тяжелые деревянные башмаки и завернувшись в
плащ, Друэ спустился по лестнице.
