Ваня мужественно исполнил свой долг – он вышел на футбольную площадку, встал под фонарем и в тот момент, когда собака, обрадованная появлением незнакомца, радостно скаля зубы, бросилась на него, он зажмурил глаза и несколько раз надавил на гашетку фотоаппарата. От неминуемой расправы Лямина спас Невструев, успевший за пару метров до прыжка перехватить за поводок клыкастую тварь.
– А из тебя еще не весь толк вышел, молодец, – похвалил вернувшегося с боевого задания Ивана Нестеров. – Штаны-то не обмочил?
Достойно ответить бригадиру Лямин не смог – в противном случае все бы услышали, как у него предательски громко стучат зубы.
– Вы прирожденный Песталоцци, – шепнула Нестерову Полина.
– Ага, а Лямка – прирожденный папарацци, – хохотнул бригадир.
Следующим вечером Полине позвонил Артем Сорокин, и по его иронично-загадочному тону Ольховская поняла – результат есть.
– Ну, мать, ты даешь. Интересную бутылочку ты мне подсунула.
– Темка, не томи, рассказывай.
– Кстати, Полин, а ведь мы с тобой так и не условились об оплате моего титанического труда. У меня в производстве двенадцать дел, а я, вместо того, чтобы бороться с гидрой преступности, ношусь по городу с твоими пальчиками, валяюсь в ногах отца, умоляя его пойти на должностное нарушение…
– Сорокин, кончай паясничать. Короче, с меня бутылка и дружеский поцелуй в щечку.
– Две бутылки и два поцелуя.
– Ладно, вымогатель, договорились. Ну, что там?
– Как установила экспертиза, в бутылке действительно находилось вино, соответствующее надписи на этикетке, а именно «Шатонеф-Дю-Пап» урожая девяносто восьмого года. Приблизительная стоимость восемьдесят пять долларов США за бутылку… Кстати, как на вкус?
– Сорокин, я тебя убью!.. Дальше…
– Экспертиза обнаружила на бутылке массу отпечатков пальцев, – не меняя пафосного тона, явно измываясь, продолжил Сорокин, – …и после тщательного анализа пришла к выводу, что в течение одного-двух дней эту бутылку держали в руках как минимум пять человек. Четырех из них удалось идентифицировать. Ими оказались: Жбанков Константин Робертович, 1977 года рождения, уроженец Ленинграда, в 1999 году осужден Красногвардейским народным судом Санкт-Петербурга к трем годам лишения свободы условно по ст. 171 ч. 2 УК РФ – незаконное предпринимательство («Это, наверное, официант», – подумала Полина); Камышин Евгений Алексеевич, 1973 года рождения, уроженец Воркутинской области, в 1996 году осужден Кировским народным судом Санкт-Петербурга к двум с половиной годам лишения свободы по ст. 149 УК РСФСР – умышленное уничтожение или повреждение имущества; а также Нестеров Александр Сергеевич и Ольховская Полина Владимировна – действующие сотрудники ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Дактилокарты последних направлены в ГИЦ весной 2001 года во исполнение приказа министра внутренних дел РФ… Забавная компания, ты не находишь?
– Нахожу, – нетерпеливо подтвердила Полина. – Но ты сказал, что отпечатков было пять…
– Так точно. Пятые пальцы внесены в специализированный учет неизвестных преступников, оставивших следы рук на местах нераскрытых преступлений.
– И где они были оставлены?
– Они были оставлены третьего июля 2001 года на двойном огнестрельном убое в славном городке, название которого сотрудникам правоохранительных органов лишний раз всуе произносить не следует.
– Темка, перестань говорить загадками. Что за городок?
– Нижний Тагил Свердловской области.
– А… тогда понятно. Но вот эти пальцы с убоя… это точно?
– Точно. По крайней мере, точнее дактилоскопии в этом мире до сих пор ничего не придумано.
– Спасибо тебе, Темка. Ты даже не представляешь, как ты мне помог.
– Да пожалуйста. Только про три бутылки и три поцелуя ты уж не забудь.
– Слушай, насколько я помню, пять минут назад речь шла о двух…
– Но ведь я тогда не знал, насколько это для тебя важно.
– Ладно, алкоголик, будут тебе три бутылки. Но за твою непомерную жадность я, пожалуй, не стану тебя целовать. Все. Счастливо. Созвонимся.
– Полин!
– Что?
– В следующий раз, если ты будешь искать себе компанию, чтобы распить «Шатонеф-дю-Пап», ты лучше зови меня, чем якшаться с такими упырями. Хорошо?
– А у тебя найдутся лишние восемьдесят пять долларов?
– Ради такого дела я могу и взятку попросить.
– А дадут?
– Обижаешь.
– А не боишься попасть в городок, название которого лучше всуе не произносить?
– Ты же знаешь, ради красивой женщины я готов на любое безумство.
– Спасибо, Тема. Я подумаю над твоим предложением…
Разузнать про нижнетагильский убой трехлетней давности бригадир попросил Серпухова – как-никак, он лицо должностное, да и возможностей в этом плане у него на порядок больше. Леха выслушал исходную информацию, немного почесал репу и принял решение идти путем прямым и незатейливым. Придя на службу утром в понедельник, он по «007» узнал телефон городской справки Нижнего Тагила, а когда через минуту его соединили, то взял телефоны отдела розыска местного УВД. Телефонов было несколько: начальник, замначальника и еще пара чьих-то. Именно по этой «паре» Серпухов и принялся дозваниваться, надеясь, что там сидят опера. Леха искренне и абсолютно правильно считал, что в жизни, как в армии, следует договариваться с прапорщиком, а не с комполка.
– Здравствуйте! Город-герой Ленинград вас беспокоит, розыскной УУР. Моя фамилия Серпухов. С кем я говорю?
– Вата, – пробурчал недовольный голос.
– Ты опер? – не расслышал Серпухов.
– Не совсем.
– Я что – к руководству попал?
– В общем – да.
– Слушай, у меня тут такое дело… У тебя, кстати, время есть? – Серпухову не понравился безразлично усталый тон абонента.
– Да сколько угодно.
– Так вот: от 3 июля 2001 года у вас возбуждено уголовное дело по сто пятой.
– Вам виднее.
– Это точно. У меня есть данные по экспертизе пальцев. Вернее, я давал пальцы на отработку, а они сошлись с вашими.
– И что?
– Для начала мне нужно выйти на опера, у которого в производстве ОПД по этому убою.
– Что он производит?
– Але?! Я с опером говорю?
– Не совсем.
– Но я хоть в оперчасть попал?
– Попал – это я. А ты – не знаю.
– Слушай, ты кто?
– Ватой погоняют.
– Хорошо! Давай начнем еще раз, – Серпухов начал выходить из себя. – Я из УУРа ГУВД СПб и ЛО. Понял?
