— Да. Я никогда не знал, какие именно у него для этого
мотивы. Но ты законный наследник. Ты следуешь за мной, но имеешь преимущество
перед Юртом и Деспилом.
— Все равно даже при этом я стою чертовски низко в списке.
— Верно, — медленно произнес он. — По большей части интерес
представляют только верхние строчки…
— Ты сказал «по большей части»…
— Всегда есть исключения, — ответил он. — Ты должен
понимать, что в такое время представляется прекрасный случай свести старые
счеты. Одной смертью больше, одной меньше — никто и бровью не поведет, как было
бы в более спокойные времена. Даже в относительно высоких кругах.
Я покачал головой, встретившись с ним взглядом.
— В моем случае это действительно не имеет смысла, — сказал
я.
Он продолжал пристально меня разглядывать, пока я не
почувствовал себя довольно неуютно.
— Так ведь? — спросил наконец я.
— Ну… — протянул он. — Подумай немного об этом.
Я подумал. И как раз когда мне пришла на ум правильная
мысль, он кивнул, словно читал мысли.
— Юрт, — сообщил он, — довольно восторженно встретил новые
времена. Он постоянно болтал о самых последних смертях и об элегантности и
внешней легкости, с которой добивались некоторые из них. И, наконец, его страх
и тяга увеличивать собственные способности ко злу достигли момента, когда
перекрыли его страх…
— Логрус…
— Да. Он, наконец, попробовал пройти Логрус и сумел
выдержать до конца.
— Ему полагалось бы очень радоваться этому. Гордиться. Он
ведь хотел это сделать не один год.
— О да, — ответил Мандор. — И я уверен, что он также испытал
и великое множество других чувств.
— Ощущение свободы, — предположил я. — Силы, — и, изучив его
полунасмешливое выражение лица, вынужден был добавить: — И способность играть в
эту игру самому.
— Возможно, ты не безнадежен, — одобрительно сказал он. — А
теперь не хотел бы ты довести эту мысль до логического конца?
— Ладно, — отозвался я, думая о левом ухе Юрта, уплывшем
после моего рубящего удара, о распространяющемся вокруг него рое бисеринок
крови. — Ты думаешь, что Огненного Ангела послал Юрт?
— Скорее всего, — подтвердил он. — Но не хочешь ли ты
продолжить эту мысль еще?
Я подумал о сломанной ветке, проткнувшей Юрту глаз, когда мы
боролись на поляне.
— Ладно, — сказал я. — Он охотится на меня. Это может быть
частью борьбы за наследование, так как я стою впереди него в списке. Или это
может быть обыкновенной местью из-за неприязни. Или оба варианта вместе.
— Что именно скрывается за этим, не имеет значения, — сказал
Мандор. — Важны результаты. Но я подумал о напавшем на тебя волке-оборотне. У
него ведь, к тому же, наличествовал только один глаз…
— Да, — подтвердил я. — Как нынче выглядит Юрт?
— О, он уже отрастил примерно половину уха. Но оно весьма
неровное и безобразное на вид. Он всегда прикрывает его волосами. Глаз
регенерировал, но еще не способен видеть. Обычно он носит повязку.
— Это может объяснить последние события, — сказал я. —
Однако, он выбрал чертовски неподходящее время, учитывая все, что происходит.
— Это одна из причин предложения пропасть из виду и
подождать, пока все успокоится. Слишком хлопотное дело. Когда в воздухе столько
стрел, вполне возможно, что одна из них угодит в тебя.
— Я способен позаботиться о себе, Мандор.
— Ты мог бы даже обмануть меня.
Я пожал плечами, встал, подошел к перилам и посмотрел вниз,
на звезды.
После долгого молчания он окликнул меня:
— У тебя есть идеи получше?
Но я не ответил, потому что именно об этом и думал. Я
размышлял о том, что сказал Мандор о моих слабых местах и об отсутствии
подготовленности, и как раз готовился сделать вывод, что он прав, что все,
случившееся со мной вплоть до этого момента, за исключением, может быть,
умыкания Ясры из Замка, является результатом действия разных обстоятельств. Я
намного больше подвергался воздействию, чем действовал сам. Признаться, все
происходящее слишком быстро развивалось. Но все равно я не включал в свои планы
уход в подполье, чтобы там поразмыслить, разузнать о своих врагах и нанести
ответный удар. Кажется, было что-то, что я могу сделать…
— Если учитывать обстоятельства, — сказал он, — то ты
окажешься в выгодном положении, если будешь играть наверняка.
Вероятно, с позиции рассудка, безопасности и осторожности он
был прав. Но он принадлежал исключительно ко Дворам, а у меня имелись
дополнительные обязательства, к которым он не имел отношения. Вполне возможно,
что я смогу выработать собственный план действий, способный, может быть, даже
благодаря моей связи с Люком, помочь усилить безопасность Амбера. Пока
существовал такой шанс, я чувствовал себя обязанным не отступить. И, помимо
этого, мое любопытство было слишком возбуждено, чтобы самому отстраниться от
ответов на все вопросы.
Обдумывая, как лучше всего объяснить ход моих мыслей, я
снова подвергся вызову. Вызов походил на вопрос, скребущийся, словно кошка, в
дверь, ощущение усиливалось, отметая в сторону все прочие соображения, и,
наконец, я понял, что кто-то, через Козырь, пытается связаться со мной из очень
отдаленного места. Я предположил, что запрос может исходить от Рэндома,
беспокоящегося и желающего выяснить, что же случилось после моего отправления
из гостиницы Амбера. Поэтому я настроился на прием, приготовившись к контакту.
— Мерли, что стряслось? — спросил Мандор, но я поднял руку,
показывая, что занят. И краем глаза увидел, что он положил салфетку на стол и
поднялся на ноги.
Видение постепенно стало четче и я узнал Фиону, строгую на
вид. За спиной ее громоздились скалы, над головой было бледно-зеленое небо.
— Мерлин? — обратилась она. — Ты где?
— Далеко, — ответил я. — Это долгая история. Что произошло?
Где ты?
Она мрачно улыбнулась.
— Далеко, — ответила она.
— Мы, кажется, выбрали очень живописные места, — отметил я.
— Ты подобрала небо в тон к своим волосам.
— Хватит! — отрубила она. — Я вызвала тебя не для обмена
впечатлениями о путешествиях.
В этот момент Мандор подошел и встал рядом со мной, положив
мне руку на плечо, что едва ли согласуется с его характером, так как считается
бестактным поступком, когда вмешиваются в разговор по Козырю — это все равно,
что снять трубку параллельного телефона и встрять в чужой разговор. Тем не
менее…
— О-го-го! — воскликнул он. — Не будешь ли ты любезен
представить меня, Мерлин?
