— «Дожить до состояния» — так и сказал? Не «добраться
до места»?
— Да, так и сказал. У меня на такие вещи память
отменная.
— Забавно... хотя не вижу, чем бы это могло нам помочь.
Какая-то метафизика.
— А вот Бранд, наверное, знает, что тут к чему.
— Очень может быть, но нам это тоже ничего не дает.
— Надо что-то делать, а не философией заниматься, —
вступил в разговор Ганелон. — Раз вы лишились способности управлять Тенями, раз
Козыри отказываются вам служить, значит, первым делом надо определить, где мы
находимся. А потом искать помощи.
— Ну, если мы не в Амбере, — сказал я, — то логично
предположить, что мы где-то еще, в какой-то Тени, например, в каком-то
особенном месте, и притом совсем недалеко от Амбера — ведь изменения произошли
очень резко, почти внезапно. Перенеслись мы сюда без сколь-либо активного
участия с нашей стороны, значит, кто-то это сделал и имеет в отношении нас
какие-то намерения. Если этот кто-то собирается напасть на нас, сейчас самое
подходящее время. Если этот кто-то хочет чего-то другого, значит, он собирается
нам что-то показать, но вот что — догадаться невозможно.— Значит, ты
предлагаешь ничего не делать?
— Я предлагаю подождать. Не вижу смысла в том, чтобы
бродить наугад. Мы только еще сильнее заблудимся.
— Послушай... — проговорил Ганелон. — А помнишь, ты мне
как-то говорил, что соседствующие Тени вроде бы способны проникать одна в
другую или что-то в этом роде?
— Говорил, наверное. И что?
— Тогда, если мы действительно недалеко от Амбера, нам
надо ехать на восток, чтобы добраться до той параллели, на которой находится
город.
— Не думаю, чтобы все было так просто. Ну, допустим,
это у нас получится. Что тогда?
— Может быть, в точке максимального приближения Козыри
снова заработают?
Рэндом посмотрел на Ганелона и перевел взгляд на меня.
— Попробовать невредно, — произнес он. — Что нам
терять?
— У нас не так много ориентиров, — сказал я. — А вообще
мысль неплохая. Если здесь с нами ничего не случится, можно попробовать. Правда,
как оглянешься... Такое впечатление, что дорога позади сокращается в прямой
пропорции по отношению к пройденному нами расстоянию. Мы не просто перемещаемся
в пространстве — тропа словно сматывается. В таких обстоятельствах я бы
предпочел ехать до тех пор, пока не пойму, что дальше ехать некуда. Если
кому-то нужно, чтобы мы попали в какое-то определенное место, то это уж его
дело — выразить приглашение в более понятной форме. Давайте немного подождем.
Оба мои спутника кивнули. Рэндом уже начал было спешиваться,
да так и замер: одна нога на земле, другая — в стремени.
— Столько лет прошло... — проговорил он. — Ведь никогда
в это по-настоящему не верил...
— Что это? — прошептал я.
— Наша цель, — ответил Рэндом и взлетел в седло.
Он пустил коня шагом. Я последовал за ним и через несколько
мгновений увидел то, что видел Рэндом.
Это был он — такой же ослепительно белый, как тогда, в роще.
Единорог стоял, наполовину скрытый от глаз густыми зарослями кустарника.
Услышав поступь коней, единорог обернулся и поскакал прочь,
но вскоре снова остановился за стволами деревьев.
— Вижу! — взволнованно прошептал Ганелон. — Подумать
только... Чтобы такой зверь на самом деле существовал! Это же ваш семейный
герб, верно?
— Да.
— Ну, тогда это, наверное, добрый знак.
Я промолчал. Мы медленно ехали вперед, стараясь не терять
единорога из виду. Я не сомневался: он хочет, чтобы мы следовали за ним.
Он бежал и останавливался, но никак не показывался целиком —
откуда-то выглядывал, перебегал от укрытия к укрытию, мчался вперед легко и
быстро, избегал открытых участков, предпочитая заросли и тень. А мы ехали и
ехали за ним, забираясь все глубже в лес, который с каждым шагом все меньше
напоминал местность на склонах Колвира. Уж если это и было на что похоже, так
скорее на Арденский лес.
Мы ехали, по моим подсчетам, уже примерно час и вскоре
приблизились к неширокому прозрачному ручейку. Единорог обернулся и помчался по
его берегу против течения.
Рэндом отметил:
— А ведь как будто что-то знакомое..
— Да, — подтвердил я. — Но только «как будто». А почему
— никак не пойму.
Дорога пошла на подъем. Коням стало трудно поспевать, но
единорог словно почувствовал это и сбавил прыть. Под копытами коней попадались
камни, деревья стали ниже. Ручей шумел и плескался, непрерывно петляя. Я уже
устал считать его коленца, когда мы приблизились к вершине небольшого холма.
Дальше дорога пошла по ровному лесу, из которого вытекал
ручей. Краешком глаза я заметил через просвет среди деревьев нечто, что меня
сильно удивило: ослепительно голубую гладь океана — далеко внизу. Наверное, то
же самое увидел и Ганелон, поскольку проговорил:
— Ну и высоко же мы забрались. Вроде бы все по низинам
ехали, а тут...
— Роща Единорога! — прервал его Рэндом. — Вот на что
это похоже! Смотрите!
И он не ошибся. Впереди лежала ровная площадка, усеянная
валунами. Посреди них из земли бил ключ, дававший начало ручью, по берегу
которого мы ехали. Мой внутренний компас говорил мне, что поляна на самом деле
должна быть не столь широкой и расположена иначе, но сходство было поистине
потрясающее. Простое совпадение? Вряд ли.
Единорог взбежал на невысокую скалу около ручья, посмотрел
на нас и отвернулся. Может быть, он смотрел вниз, на океан?
И стоило нам только тронуться вперед, как и камень, и
единорог, и деревья вокруг, и ручеек позади — все приобрело какую-то необычную
ясность, резкость очертаний, словно стало испускать свой собственный свет, и
способность заставлять все кругом светиться исходила от нас. А на границе
зрения свет дрожал и колебался — так плывет мимо тебя все, когда с бешеной
скоростью скачешь на коне.
