— Лоррейн, что случилось? Это очень важно. Давай
притворимся, будто я ничего не знаю. Расскажи мне обо всем, что с нами
случилось после битвы в Черном Круге, Лоррейн.
Она нахмурилась. Встала. Отвернулась.
— Мы поссорились, — сказала она. — Ты догнал меня,
прогнал Мелкина. Мы поговорили. Я поняла, что не права, и последовала с тобой в
Авалон.
Там был твой брат Бенедикт. Он убеждал тебя переговорить с
Эриком, ты не соглашался, но решил пойти на перемирие из-за чего-то, что сказал
тебе Бенедикт. Он поклялся не делать тебе зла, а ты поклялся защищать Амбер. Мы
оставались в Авалоне до тех пор, покуда ты добывал химикаты, а потом
перебрались в другое место — туда, где ты обзаводился странным оружием.
Потом... Вы выиграли сражение, но Эрик лежит раненый... — Лоррейн остановилась
и посмотрела на меня. — Ты думаешь о том, чтобы прервать перемирие? Так,
Корвин?
Я покачал головой и почему-то решил, что должен обнять
Лоррейн.
Я потянулся к ней... Мне хотелось прижать ее к себе, хотя я
понимал, что одного из нас не существует, не может существовать, и в тот миг,
когда я заключил бы Лоррейн в объятия, я сказал бы ей: что бы ни случилось и
что ни случится, я...
Ничего ужасного не произошло, но я упал. Я лежал — на земле,
накрыв собой Грейсвандир. Трость моя лежала на траве в нескольких шагах. Я встал
на колени и увидел, что лицо Лоррейн — щеки, губы — потеряли живые краски,
стали мертвенно-бледными. Она отвернулась, губы ее неслышно шевелились,
произнося призрачные слова, она искала взглядом чего-то или кого-то... Я поднял
с земли Грейсвандир и вложил его в ножны. Дотянулся до трости, оперся на нее,
встал на ноги... Лоррейн смотрела куда-то сквозь меня. Вот она улыбнулась и
шагнула вперед... Я отошел в сторону, обернулся, глядя ей вслед, а она побежала
к идущему ей навстречу мужчине. Он обнял ее, она смотрела в его глаза — глаза
призрака-счастливца с серебряной розой в петлице камзола. Он поцеловал ее —
проклятый незнакомец... Я никогда и не узнаю, кто он такой...
Серебро, и безмолвие, и серебро...
Прочь отсюда... Не оглядываться... Вдоль по аллее...
Голос Рэндома:
— Корвин, ты в порядке?
— Да.
— Что там происходит?
— Потом, Рэндом.
— Прости.
И вот... сверкающая лестница, ведущая ко дворцу... Вверх по
ней, затем — направо... Теперь медленно, спокойно... пройти по саду...
Призрачные цветы на серебряных стебельках покачиваются у дорожки, призрачные
кусты в белоснежных цветах, словно замороженные фейерверки... И все бесцветное,
абсолютно все — одни очертания, наброски, свечение... Весь этот мир — набросок.
Что такое Тир-на Ног-т? Особый фрагмент Тени в реальном мире... небесная
проекция Амбера в полный рост? Может быть, целительное средство? Если бы тут не
было так много серебра, то ночь в этом уголке души была бы слишком темна... И
слишком безмолвна...
Я иду... Миную фонтаны, скамейки, рощицы, замысловатые
беседки, увитые призрачным плющом... по дорожкам... Взбираюсь по лесенкам,
прохожу по узеньким мостикам... Мимо прудов под деревьями... мимо незнакомой
статуи... мимо циферблата солнечных (наверное, лунных?) часов... Теперь еще
направо и вперед... теперь повернуть за северный угол дворца, теперь налево, по
двору, над которым нависают балконы... на них полным-полно призраков... да и во
дворе их много... и внутри тоже наверняка...
Через двор и снова вокруг дворца — хотя бы для того, чтобы
увидеть те сады, что так красивы в лунном сиянии и в истинном Амбере...
Еще фигуры — говорят, стоят... Никто, кроме меня, не
движется... Тянет вправо... Какая-то пружинка разжимается и тянет меня туда...
Я повинуюсь и иду...
К высокой изгороди... В ней — узенький проход, расчищенный в
зарослях... Когда-то, давным-давно, здесь...
Две фигуры — обнимающаяся парочка. Я отвожу взгляд... Они
выпускают друг друга из объятий... Не мое это дело, но... Дейдра! Это Дейдра! Я
знаю, кого она обнимала, он может даже не оборачиваться...
О, жестокая шутка того, кто правит этим безмолвием, этой
тишиной... Прочь, прочь назад, прочь от этой изгороди... Я поворачиваюсь, бегу,
поскальзываюсь, встаю и шагаю прочь... Быстрее, быстрее...
Голос Рэндома:
— Корвин, ты в порядке?
— Потом, потом, черт подери!
— Скоро рассвет, Корвин. Я решил, что должен напомнить
тебе об этом.
— Считай, что напомнил.
Быстрее, быстрее... Время в Тир-на Ног-те — тоже призрак и
сон. Утешение маленькое, но все же лучше, чем никакое. Быстрее, еще быстрее...
Дворец — прекрасное творение разума и духа... он выглядит,
пожалуй, даже реальнее настоящего... Но мне ни к чему судить о его совершенстве
— я должен увидеть, что там, внутри. Может быть, там мой конец... я так
изнемог. Я даже не остановился подобрать трость у изгороди, когда она упала на
серебряную от росы траву... Теперь я ясно понимал, куда должен идти и что
делать, хотя логика, двигавшая мною, была далека от той, что правит
бодрствующим разумом.
Скорее вверх по лестнице, к заднему порталу... О, опять
вернулась боль в боку... Через порог... внутрь...
Свет здесь рассеянный, какой-то бесцельно плывущий,
блуждающий... Там, где света нет, лежат глубокие, непроницаемые тени. Не видно
ни углов, ни центрального прохода, ни ниши, ни лестницы.
Туда... через тени... уже почти бегом... одноцветье моего
дома... Тревога охватывает меня... Черные пятна теней кажутся дырами в ткани
реальности... Я боюсь подходить к ним слишком близко... Упаду и провалюсь...
Поворот... Наконец-то... Вот он, вход в тронный зал... Тут
темно, и я прочерчиваю взглядом воображаемую линию сквозь мрак к тому месту,
где должен быть трон...
А там — какое-то движение...
Я приближаюсь... и что-то плывет вправо...
Плывет и приподнимается...
Я вижу ботфорты на чьих-то ногах... Я все ближе и ближе к
подножию трона...
В руке моей зажата рукоять Грейсвандира. Мой клинок сам ищет
хоть лучик света, чтобы возобновить свое загадочное движение... он меняет
очертания, начинает светиться сам по себе...
Я опускаю левую ногу на нижнюю ступень подножия, и передо
мной постепенно вырисовывается силуэт... Рука — кисти, предплечья, плечи — что
за рука? Какому странному металлическому существу она принадлежит? Словно грани
самоцвета, поблескивают плоскости запястья и изгибы локтя, нити серебряной
проволоки вспыхивают пятнышками огня... Рука, подобная руке скелета...
швейцарские часы... жуткое металлическое насекомое — живое, смертельно опасное,
убийственно красивое...
