Билл открыл портфельчик и достал блокнот в матерчатой
обложке. Положил его на колени, перевернул несколько страничек, испещренных
какими-то записями. Вернулся к первому листку, некоторое время молча смотрел на
него и наконец сказал:
— После того как ты сбежал из больницы в Олбани и
угодил в аварию, Брандон скорее всего исчез, и...
— Стоп! — оборвал я Билла. — Ты перечисляешь события в
обратном порядке, а «Гринвуд» не в Олбани находится.
— Знаю, — кивнул Билл. — Но я говорил о санатории
Портера. Там ты пробыл два дня, а потом удрал, в тот же день попал в аварию и
тебя привезли сюда. Затем появилась твоя сестра Эвелин. Она упросила, чтобы
тебя перевезли в «Гринвуд». Там ты пробыл неделю и снова удрал. Верно?
— Отчасти, — сказал я. — Особенно ближе к концу. Как я
уже говорил доктору, у меня неладно с памятью. Два дня перед аварией не помню
совсем. Что-то такое насчет Олбани вспоминаю, звенит какой-то звоночек, но все
как в тумане. Просветишь меня?
— Конечно, — кивнул Билл. — И очень может быть, это как
раз имеет отношение к состоянию твоей памяти. Ты попал туда на основании
жалобы...
— Чьей?
Билл расправил листок, присмотрелся и сообщил:
— Твоего брата, Брандона Кори, адресованной лечащему
врачу Хиллари Б. Ранду, психиатру. Еще звоночки слышишь?
— Пожалуй, что да, — сказал я. — Давай дальше.
— Ну, вот на этом основании и был подписан ордер. Тебя
соответствующим образом освидетельствовали, отвезли в участок, оформили опеку и
перевезли в клинику. Теперь что касается твоей памяти...
— Да?
— Точно не знаю, могло ли лечение как-то на ней
сказаться, но... Там, у Портера, тебя лечили электрошоком. А потом, как
записано в истории болезни, ты сбежал оттуда. Наверное, забрал свою машину у
кого-то из местных и поехал домой, а по пути угодил в аварию.
— Вроде все сходится, — проговорил я. — Да, так оно и
было.
Поначалу, на какой-то миг, когда Билл начал рассказывать,
мне показалось, что меня забросили в какую-то неправильную Тень — все как бы то
жесамое, только течет в обратном направлении. Теперь я больше так не думал.
Рассказ Билла смахивал на правду. Что-то я такое помнил...
— Что касается ордера, — продолжал Билл. — Он был выдан
по ложному обвинению, но тогда суд этого точно выяснить не смог. Настоящий
доктор Ранд находился в то время в Англии, и, когда я позже связался с ним, он
сказал, что никогда и не слышал о тебе. Правда, в его отсутствие офис доктора
ограбили. Что интересно, второй инициал у него вовсе не «Б». И о Брандоне Кори
он тоже никогда не слыхал.
— А с самим Брандоном что случилось?
— Испарился. Когда ты удрал из санатория Портера, его
искали, но найти не смогли. Ну вот. Потом — авария, ты попал сюда, тебя здесь
лечили. Позвонила женщина по имени Эвелин Фломель, представилась твоей сестрой,
объяснила врачам, что ты не в своем уме и что семья желает, чтобы тебя
переправили в клинику «Гринвуд». В отсутствие Брандона, назначенного твоим
опекуном, врачи действовали в соответствии с ее пожеланиями, поскольку более
близких родственников у тебя не было. Вот как вышло, что ты попал в «Гринвуд».
Через пару недель ты сбежал и оттуда, и здесь моя летопись обрывается.
— Ну и каков же теперь мой правовой статус? —
поинтересовался я.
— О, тут все в ажуре, — заверил Билл. — Я переговорил с
доктором Рандом и представил суду сведения, полностью отрицающие твою
психическую ненормальность. Ордер аннулировали.
— Тогда почему здешний врач ведет себя так, словно я
сумасшедший?
— Правда? Я об этом не подумал. Значит, в твоей истории
болезни исправлений нет. Надо было мне раньше с ним повидаться. Копия выписки у
меня с собой. Покажу ему.
— Билл, а сколько времени прошло после моего побега из
«Гринвуда» до того, как все было улажено в суде?
— Месяц, — ответил Билл. — Уже через пару недель я
забил тревогу.
— Просто не могу передать, — произнес я, — как я
счастлив, что ты до этого додумался. Ты мне очень много важного рассказал.
— Так приятно хоть чем-нибудь помочь другу, — улыбнулся
Билл, закрыл блокнот и убрал в портфельчик. — Но знаешь... Когда все это
закончится... чем бы ты ни занимался — если, конечно, тебе можно об этом
говорить, — хотелось бы послушать.
— Не могу обещать, — сказал я.
— Ясно. Это я просто так. Кстати, ты с домом как
поступать собираешься?
— С моим? А что, он еще мне принадлежит?
— Принадлежит, но в этом году может быть конфискован за
неуплату налогов, если ты ничего не предпримешь.
— Просто удивительно, как этого не случилось раньше.
— Но ты же наделил банк правом поверенного для оплаты
твоих счетов.
— Я не думал, что они станут расплачиваться за дом.
— Ну, в итоге на счету у тебя почти что пусто, —
сообщил Билл. — Я вчера заезжал в банк и говорил с Мак-Нелли. В общем, если ты
ничего не предпримешь, дом пойдет с молотка.
— Он мне больше не нужен. Пусть делают с ним, что
хотят.
— Но ты сам бы мог его продать и хоть что-то выручить.
— Я не успею этим заняться — не хочу тут долго
задерживаться.
— Я готов помочь тебе. А потом и деньги перешлю, куда
скажешь.
— Договорились. Я подпишу нужные бумаги. Из вырученных
денег оплати, пожалуйста, мой больничный счет, а остальное оставь себе.
— Нет, я не смогу.
Я пожал плечами:
— Делай, как знаешь, Билл, но только не стесняйся и
возьми за услуги, сколько положено.
— Хорошо. Остаток я внесу на твой счет.
— Ладно. Спасибо. О, кстати, пока не забыл... будь
добр, загляни в тумбочку, там должна лежать колода карт. Я сам дотянуться не
могу, а мне они скоро понадобятся.
— Конечно, о чем речь...
Билл наклонился и выдвинул ящик.
— Тут большой коричневый пакет, — сообщил он. —
Наверное, туда сложили все, что у тебя было в карманах.
— Открой его, пожалуйста, и посмотри.
— Да, тут есть колода карт, — сказал Билл, залезая
рукой в пакет. — Надо же, какая красивая коробка! Можно заглянуть?
— Я...
Что я мог сказать? «Нельзя»?
Билл открыл коробку.
