Дверь в гостиную, выходившую в большой зал, медленно
приоткрылась, и в комнату проник сумеречный дневной свет. Из-под притолоки
показалась массивная голова, покрытая черными кудрявыми волосами, и в комнату
вошел неимоверно мускулистый человек гигантского роста. Обнаженный по пояс и в
короткой черно-голубой юбке, опоясанной широким кожаным ремнем, с которого
свисали огромные ножны. Он неторопливо повернул голову и поднял ее, подрагивая
ноздрями. Бесшумно, на полусогнутых ногах, он подошел сперва к вымазанной
грязью кушетке, потом направился в дальний угол комнаты. У него были ярко
голубые глаза и густая борода, такая же кучерявая, как и его шевелюра.
Он подошел к двери справа от себя и медленно отворил ее
настежь. Потом он оглядел большой зал. Перевернутое стеклянное дерево на
потолке горело, но то был не огонь. Пол поблескивал, как поверхность водоема.
Где-то поблизости что-то тикнуло. В зеркальных стенах зала отражалась
бесконечная пустота. Понюхав спертый воздух, он шагнул вперед. Больше в зале
никого не было.
Когда он уже шел по залу, слева от него прозвучал короткий
музыкальный аккорд. Двигаясь с удивительным для своих размеров проворством, он
повернулся, шагнул вперед и наполовину выдернул лезвие из ножен.
Снова повторилась музыкальная фраза, раздавшаяся где-то в
высоком и узком ящике, вертикально стоявшем в нише справа от той двери, в
которую он вошел. На нем, под самым верхом, был круглый циферблат с дюжиной
цифр и две стрелки, показывающие в противоположных направлениях. Музыкальный
перезвон продолжался, и он приблизился, разглядывая сквозь декоративную
стеклянную панель видневшуюся часть механизма, он стал отсчитывать про себя
удары, и улыбка раздвинула его большой рот. Часы пробили семь раз и музыка
смолкла, а он понял откуда до него донеслось тиканье. Он заметил, что маленькая
стрелка показывает на седьмое число. Внимательно рассмотрел изображения солнца
и луны во всех их фазах, нарисованные на циферблате. Внезапно он сообразил, что
они означают, и, восхитившись простотой и изяществом механизма, с трудом
удержался от довольного смеха. Потом беззвучно опустил свой меч в ножны и
отвернулся.
В зале что-то переменилось, или все дело было лишь в
освещении? Теперь он казался более сумеречным и мрачным, и ему почудилось, что
чьи-то незримые глаза наблюдают за тем, как он идет по полированному полу. Тот
запах, который он уловил еще в гостиной, смешивался с другим, сильно его
тревожившим.
Высоко под потолком раздалось потрескивание и вспыхнул свет.
Вокруг него, и в зеркалах заметались тени…
Зеркала. Он провел перед глазами своей огромной волосатой
рукой. На какое-то мгновение показалось, что в зеркале справа появилось что-то,
чего не было в зале — какое-то крупное темное пятно странной формы. Видение
тут-же исчезло, но он пошел дальше, уже не отводя глаз от того места, где оно
могло находиться.
Тот скверный запах становился все сильнее…
Ему показалось, что весь Замок слегка пошатнулся…
Люстры под потолком задрожали, и тени снова пустились в
пляс…
Внезапно в небольшом шкафчике странного вида, стоявшем возле
дальней стены, заиграла музыка…
В зеркале опять возникло черное пятно, наполовину закрытое
колонной, рядом с которой в зале, по эту сторону стекла, никого не было…
Он упрямо шел вперед, уже не обращая внимания ни на что,
кроме запахов.
(Не колыхнулся ли гобелен, висевший впереди, справа, возле
угла?)
Из-за колонны, закрывавшей часть зеркала, выскользнуло нечто
черное и он, остановившись, поглядел туда.
Это был огромный, похожий на коня зверь, сделанный из
железа, скакавший вперед, вскидывая морду и косясь на него. Ему вдруг
показалось, что эта тварь смеется над ним.
Он смотрел на него с изумленным и недоверчивым выражением на
лице, а конь, казалось, мчался прямо к нему. Потом он внезапно резко свернул в
сторону и повторил его проход по залу, остановившись даже, чтобы осмотреть
изображение часов в их нише. Поравнявшись с ним, конь остановился, повернул
голову, и их взгляды встретились.
И вдруг его глаза вспыхнули и засверкали, а из ноздрей
вырвались клубы дыма.
Конь опустил голову и бросился вперед. Из его пасти
вырвались языки пламени и разнеслись по залу, заполнив собой всю стеклянную
стену.
Человек поднял руку и отвернулся.
В зеркалах на противоположной стене тоже полыхал огонь. Зал
осветился ярким огнем пожарища. Однако, не было ни жара, ни звуков…
Черный зверь скрылся за стеной огня, но у человека осталось
странное чувство, что стекло в любую секунду может расколоться, и оттуда
появится железная тварь, скачущая к нему.
Здесь властвовала древняя магия, и это создавало гнетущее
ощущение. Он не знал, исходила ли эта магия от Старого Бога, или от самих стен
Замка.
Оторвав взгляд от стеклянной стены, он пошел дальше. Гобелен
опять шевельнулся. Теперь было заметно, что за ним прячется какое-то крупное
существо. Он направился к гобелену.
Однако, прежде чем он успел приблизиться, гобелен был
откинут в сторону, и на него уставились разноцветные глаза демона.
— Из-за этого пламени я было подумал, что меня посылают
домой, — пробормотал он. — Но здесь всего лишь смертный, и даже не
один из тех, кого мне нельзя трогать.
Он высунул свой длинный, раздвоенный язык и облизал губы.
— Обед! — сделал он вывод.
Человек остановился и положил руки на пояс.
— Ты ошибаешься, — сказал человек на том же самом
наречии, — Мелбриниононсадсазерстелдрегандишфелтсемеор. — А языки
пламени вспыхнули еще в тот самый день, когда тебя породили.
— Как же так, обезьяноподобный, ты знаешь мое имя, а я
не знаю тебя?
— Ты ошибаешься, — повторил человек, — ибо ты
будешь отправлен домой. Но прежде чем ты исчезнешь, я прошепчу тебе на ухо
ответ на твой последний вопрос, и ты узнаешь, кто я такой.
Он отстегнул пояс и положил его на пол вместе с ножнами и
мечом.
Демон двинулся к нему, и музыка стала громче, неистовей, а
языки пламени продолжали свой танец. Он пошел навстречу демону с угрюмой
усмешкой на устах.
— Полагаю, что имя твое — человек, — сказал демон
и бросился на него.
— Ты ошибаешься, — ответил пришелец, увернувшись
от оскаленных клыков и протянутых к нему когтей, и крепко обхватил демона.
Они быстро сплелись в тугой клубок и покатились по полу.
Казалось, что в пламени открываются глаза, чтобы глядеть на них.
* * *
