— Когда пояс вернулся на место, почему бы вам не
отозвать войска и отправиться домой? Жрец недоуменно воззрился на него:
— Уверен, что ты шутишь. Они начали первыми, и им нужно
преподать урок. Теперь наша очередь, они только этим и занимались всю жизнь. К
тому же войска идут в бой, и если просто отправить их домой, то это вызовет
недовольство. Нет, все будет именно так. Кстати, вскоре сюда прибудут наши, и
ты можешь отправиться с ними. Сопровождать Каболуса не только почетно — ты по
праву заслужил свою долю.
Блэк бесшумно подошел к ним и замер, вслушиваясь в разговор.
— Интересно, удалось ли ей найти цыплят? — спросил
Блэк, оглядывая мертвую голову птицы.
— Спасибо за твое доброе предложение, — ответил
Дилвиш тени жреца, — но предо мной лежит долгий путь, а я не хочу
опаздывать. Я отказываюсь от своей доли. — Дилвиш вскочил в седло. —
Доброй ночи, жрец.
— В таком случае твоя доля отойдет храму, —
заметил жрец, улыбаясь. — Спокойной ночи, и да пребудет с тобой
благословение Каболуса.
Дилвиш вздрогнул, а затем кивнул головой.
— Убираемся отсюда, — сказал он Блэку. — К
черту сражения!
Блэк повернул к югу и углубился в лес, оставив на залитой
кровью поляне сверкающую статую с поднятой правой рукой и жреца с подбитым
глазом. Обезглавленная призрачная птица снова поднялась в воздух, а затем
упала, истекая кровью, между костром и следами побоища. Вдалеке послышался
топот приближающейся кавалерии.
Луна взошла выше, но тени теперь были четко очерченными и
пустыми. Блэк опустил голову, и все вокруг растворилось в его бешеном галопе.
* * *
Вечером следующего дня на другой тропинке, ведущей через лес
на юг, из кустов к ним выбежала молодая женщина.
— Добрый рыцарь, — закричала она, увидев
Дилвиша, — мой любимый лежит раненый там, на холме. Нас недавно ограбили!
Прошу вас, помогите ему!
— Блэк, остановись, — приказал Дилвиш — Ну в самом
деле, — пробормотал еле слышно Блэк, — это одна из самых старинных
уловок, описанных в книгах. Ты последуешь за ней, и из засады на тебя нападет
парочка вооруженных бандитов. Если ты справишься с ними, то женщина вонзит тебе
в спину нож. Об этом даже сложили баллады. Неужели за вчерашний день ты так
ничему и не научился?!
Дилвиш глянул в заплаканные глаза женщины, приметил, как
дрожат руки.
— Знаешь, она, возможно, говорит правду, — тихо
сказал он.
— Молю вас, господин! Пожалуйста, быстрее!
— Тот первый жрец был по-своему прав, на мой взгляд, —
заметил Блэк.
Дилвиш хлопнул его по металлическому плечу.
— Проклят, если сделаешь это, проклят, если нет, —
сказал воин и спрыгнул с коня.
Очарованная земля
Глава 1
Их было семеро, закованных в ручные кандалы, к которым
крепились цепи. Каждая цепь была наглухо заделана в одной из каменных стен
камеры, по которым струйками стекала вода. Единственный светильник слабо мерцал
в небольшой нише справа от дверного проема в дальней стене. Этого света было
достаточно, чтобы видеть свободные цепи с наручниками, свисавшие тут и там со
стен, уходящих к высокому своду. Пол был покрыт гнилой соломой, от которой
исходил сильный смрад. Бледные лица узников, изборожденные глубокими морщинами,
обросли бородами, одежда истлела и превратилась в лохмотья.
Временами перед их взором возникали яркие образы: они как бы
проникали внутрь через толстые стены и затевали в воздухе причудливые танцы.
Одни из них выглядели абстрактной мозаикой, другие же напоминали, хоть и в
пародийной форме, знакомые формы жизни: цветы, змей, птиц, листья растений. В
дальнем левом углу возник призрачно зеленый вихрь и неожиданно утих, рассеяв по
полу рой насекомых. Тут же в соломе началось шевеление и скрежет, крохотные
существа набросились на насекомых и в одно мгновение поглотили их. Грубый хохот
раздался откуда-то из-за двери, затем послышался беспорядочный топот: кто-то
приближался…
Молодой человек по имени Хогсон, который мог бы сойти за
красавца, не будь он покрыт грязью с головы до ног и крайне истощен, откинул с
глаз длинные темные волосы, лихорадочно облизнул губы и безумным взглядом
уставился в голубые глаза человека, прикованного к стене справа от него.
— Так скоро, — пробормотал он вдруг охрипшим
голосом.
— Прошло больше времени, чем тебе кажется, —
ответил мужчина с почерневшим от налета грязи лицом. — Боюсь, что час
одного из них пробил.
Светловолосый юноша, сидевший в дальнем углу справа, начал
тихонько стонать. Двое других узников тихо переговаривались.
Огромная багровая лапа просунулась в дверной проем и
вцепилась когтями в косяк. Шаги замерли, послышалось тяжелое дыхание, затем
раздался довольный хохот — но казалось, что грянул гром. Лысый толстяк слева от
Хогсона издал пронзительный вопль.
В дверной проем скользнула гигантская фигура, в царившем
полумраке горели только глаза, — левый желтый, правый красный — их ужасный
взор, казалось, вобрал весь свет от слабо горевшего светильника. Промозглый
воздух камеры стал еще холоднее, когда чудовище проковыляло внутрь, при этом
копыто его левой, вывернутой назад ноги цокало о каменный пол под соломой, а
широкая перепончатая лапа чешуйчатой правой ноги звонко шлепала по мере
продвижения вперед. Потянувшись вперед, длинные мускулистые лапы коснулись пола
и заскребли по нему когтями. По мере того, как чудовище разглядывало узников,
его щелеобразная пасть раздвинулась в подобие улыбки, обнажившей длинный ряд
желтых клыков.
Оно двинулось в центр камеры и там неподвижно застыло. Дождь
из цветов пролился откуда-то сверху, но чудовище смахнуло их, как бы досадуя на
непрошенную помеху. Кожа его туловища была совершенно лишена волосяного покрова
и только местами покрывалась чешуей. Существо было явно бесполым. Неожиданно
высунувшийся из пасти язык был красновато-коричневого цвета и раздвоен на
конце.
В это время прикованные узники, застыв в неестественной
неподвижности, хранили молчание. Разноцветные глаза еще и еще раз переводили
взгляд с одной жертвы на другую…
Вдруг с неожиданной проворностью чудовище ринулось вперед и,
выбросив молниеносно правую лапу, схватило толстяка, завопившего при его появлении
в дверях.
Единым рывком человек, издававший душераздирающие крики, был
освобожден от цепей. Затем рот чудовища сомкнулся на его шее, и крик,
захлебнувшись, замер. Несколько мгновений тело билось в конвульсиях и затем
безжизненно повисло, зажатое в смертельных тисках.
