— Правдой, к сожалению, — мрачно объявила
Мойра. — Через месяц после своего бегства дочь моя возвратилась. И
совершила самоубийство несколько месяцев спустя — после того, как родила сына,
Мартина. Что можешь ты сказать на это, принц Рэндом?
— Ничего, — ответил Рэндом.
— Когда Мартин вырос, — продолжала Мойра, —
то он, будучи королевской крови Амбера, решил пройти Образ. И был единственным
здесь, кому это удалось. Потом он ушел куда-то в Тень, и с тех пор я его не
видела. А на это что ты скажешь, лорд Рэндом?
— Ничего, — ответил Рэндом.
— Ну так знай! Ты понесешь наказание. Я сама выберу
женщину, на которой ты женишься, и ты останешься в моем королевстве на целый
год. Или распростишься с жизнью. Что скажешь, Рэндом?
Рэндом ничего не сказал, только коротко кивнул в знак
согласия.
Мойра чуть пристукнула скипетром по подлокотнику своего
бирюзового трона.
— Прекрасно, — объявила она. — Да будет так.
Так оно и было.
Затем нас отвели в предоставленные нам покои. Вскоре в
дверях моей комнаты появилась Мойра.
— Приветствую тебя, о прекрасная Мойра, — сказал я
учтиво.
— Лорд Корвин из Амбера, — задумчиво проговорила
она. — Частенько думала я о том, как бы с тобой повстречаться.
— Мне тоже хотелось с тобой познакомиться, —
солгал я.
— О твоих подвигах сложены легенды.
— Спасибо на добром слове, но сам я почти ничего о них
не помню.
— Можно мне войти?
— О, конечно же! — Я отступил в сторону, пропуская
ее.
Мойра вошла в мою великолепно убранную комнату и уселась на
краешек оранжевой кушетки.
— Когда тебе будет угодно свершить испытание Образом?
— Как можно скорее, — сказал я.
Она немного подумала и спросила:
— В каких местах Тени ты побывал?
— Далеко отсюда. В краях, которые я полюбил.
— Странно, что принц Амбера обладает такой
способностью…
— Какой?
— Что-то любить, — ответила она.
— Может быть, я выбрал неподходящее слово…
— Вряд ли, — промолвила Мойра, — ибо
сочиненные принцем Корвином баллады издавна трогают самые потаенные струны
наших сердец.
— Госпожа моя, ты слишком добра ко мне.
— Но ведь я права, — возразила она.
— Когда-нибудь я посвящу свою балладу тебе.
— Чем ты занимался там, в Тени?
— Мне вспоминается, что я был профессиональным солдатом,
госпожа. То есть воевал на стороне тех, кто мне платил. А кроме того, сочинял
стихи и музыку; многие мои песни весьма полюбились тамошнему народу.
— И то и другое представляется мне вполне естественным.
— Умоляю, скажи, что будет с моим братом Рэндомом?
— Он женится на одной девушке, моей подданной. Ее имя
Виала. Она слепа, и женихов среди моего народа у нее нет.
— Ты уверена, — спросил я, — что поступаешь
хорошо по отношению к ней?
— Благодаря этому браку она займет высокое положение в
нашем обществе, — ответила Мойра, — даже если муж ее покинет
королевство Ребма через год и больше никогда не вернется. Как бы то ни было, он
все-таки принц Амбера.
— Но что, если она по-настоящему полюбит его?
— А разве кто-нибудь еще способен на настоящую любовь?
— Ну, я вот, например, люблю Рэндома — как брата.
— Впервые слышу, чтобы принц Амбера произносил подобные
слова. Думаю, что это говорит скорее твой поэтический темперамент.
— Ну и пусть! — воскликнул я. — Но нужно быть
совершенно уверенными, что девушке это не повредит.
— Я хорошо все продумала, — сказала Мойра, —
и совершенно уверена, что права. Она так или иначе оправится от любого горя,
которое он может причинить ей, зато, даже после его ухода, будет одной из
наиболее уважаемых придворных дам.
— Что ж, возможно, ты и права, — сказал я,
чувствуя, как меня охватывает печаль. — Хотелось бы, чтобы все произошло
именно так. Разумеется, я имею в виду девушку… — Потом, помолчав, я взял
руку Мойры и поцеловал. — Надеюсь, ты поступаешь мудро.
— Лорд Корвин, ты единственный принц Амбера, которому
я, возможно, оказала бы поддержку, — внезапно сказала она. — Ну,
может быть, еще Бенедикту. Он, правда, давно исчез; с тех пор прошло уже
двенадцать и еще десять лет, Лир знает, где покоятся теперь его кости… А жаль.
— Я ничего этого не знал. Моя память столь расплывчата.
Прошу, раздели со мной эту скорбь. Если Бенедикт мертв, мне так будет его не
хватать. Он был моим наставником, мастером оружия, именно у него я постиг
искусство владения им. Он всегда был так добр!
— Как и ты, Корвин, — молвила Мойра; потом взяла
меня за руку и привлекла к себе.
— Нет, нет, я вовсе не так уж добр, — возразил я,
усаживаясь на кушетку подле нее.
Тут она сказала:
— До обеда у нас времени еще довольно.
И прильнула ко мне нежным обнаженным плечом.
— А когда будет обед? — спросил я.
— Когда я объявлю об этом, — просто ответила она и
повернулась ко мне; лицо ее оказалось совсем близко.
Я обнял ее и, расстегнув серебряную пряжку на поясе, стал
нежно гладить прелестное обнаженное тело, покрытое зеленоватым пушком.
Там, на кушетке, я и подарил ей обещанную балладу. Губы ее
вторили мне без слов.
После обеда — я вполне успешно научился поглощать пищу под
водой и могу более подробно рассказать об этом при случае — мы встали из-за
стола, накрытого в высоком мраморном зале, довольно странно украшенном сетями и
веревками с красными и коричневыми поплавками, и отправились куда-то по
длинному узкому коридору, ведущему все вниз и вниз, казалось, ниже дна
морского. Сначала все мы спускались по сверкающей винтовой лестнице, которая
вилась в абсолютной, непроницаемой темноте. Однако примерно ступеней через
двадцать брат мой заявил:
— К черту!
Перебрался через перила и поплыл вниз рядом с ними,
светящимися во мраке.
