Глава 1
Похоже, наступал конец тому, что казалось мне вечностью.
Я попробовал пошевелить пальцами ног. Успешно. Ноги я
чувствовал, хотя они и были в гипсе. А сам я лежал распростертым на больничной
койке.
Я зажмурился, потом снова открыл глаза.
Стены комнаты наконец перестали качаться.
Где же я, черт побери?
Туман в голове понемногу рассеивался; в нем, словно острова
в океане, стали возникать обрывки того, что некогда было моей памятью. Я
вспоминал бесконечно долгие ночи, бесчисленных сиделок, инъекции, инъекции,
инъекции… стоило мне чуточку прийти в себя, как тут же кто-нибудь являлся и
всаживал в меня шприц с какой-нибудь дрянью. Да, так оно и было. Это я
вспомнил. И пусть я только наполовину пришел в себя, инъекции им придется
прекратить.
Но захотят ли они их прекратить?
Почему-то упорно думалось: вряд ли.
Эта мысль пробудила в моей душе естественные сомнения
относительно чистоты любых, даже самых лучших человеческих побуждений. Меня
длительное время пичкали наркотиками, осознал я вдруг. Причем без особых на то
причин, судя по тому, как я себя чувствую. Так что, если им за это платят, с
какой стати они вдруг прекратят инъекции? Нет, действовать надо очень
осторожно, сказал мне мой внутренний голос. Надо продолжать притворяться, что
дурман еще действует. Внутренний голос принадлежал худшей, хотя и более мудрой,
половине моей души.
Я последовал его совету.
Минут через десять дверь приоткрылась, на пороге возникла
медсестра. А я лежал себе и похрапывал. Сестра тут же удалилась.
Теперь мне уже удалось кое-что восстановить в памяти.
Я смутно припоминал, как попал в какую-то аварию или
автомобильную катастрофу; потом — сплошное черное пятно. О том, что было до
аварии, я тоже не имел ни малейшего представления. Но помнил, что сначала
угодил в больницу, а уже потом сюда. Зачем? Неизвестно.
Ноги мои совсем отошли и явно годились для того, чтобы на
них стоять, хотя я понятия не имел, когда они были сломаны. А то, что они были
сломаны, я знал точно.
Я попытался сесть. Это оказалось непросто: тело было, как
кисель. За окном стояла темная ночь — яркие звезды, бесстыдно красуясь в небе,
смотрели на меня. Я подмигнул им и спустил ноги на пол.
Перед глазами все поплыло, однако вскоре в голове
прояснилось, я встал, держась за спинку кровати, и сделал первый шаг.
Нормально. Ноги держат. Итак, теоретически я уже в состоянии
отсюда выйти.
Я снова залез в постель, вытянулся на спине и стал думать.
От совершенных усилий и слабости меня знобило, я весь взмок, во рту стоял
противный сладковатый вкус, поташнивало, мерещились засахаренные сливы и тому
подобное.
Подгнило что-то в Датском Королевстве…
Да, это точно была автомобильная катастрофа. Черт знает что…
Приоткрылась дверь, сквозь щель в палату ворвался поток
света. Я чуть опустил веки и увидел, что это снова сестра со шприцем в руке.
Этакая могучая матрона с широченными плечищами.
Когда она подошла совсем близко, я неожиданно приподнялся и
сел на постели.
— Добрый вечер! — сказал я.
— Ох! Добрый вечер, — ответила она.
— Когда меня выписывают? — спросил я.
— Об этом надо узнать у доктора.
— Ну так узнайте.
— Пожалуйста, поднимите рукав.
— Да нет, спасибо, больше не надо.
— Но мне необходимо сделать вам укол.
— Нет, никакой необходимости в этом нет.
— Так доктор велел!
— Вот пусть доктор придет и сам мне об этом скажет. А
пока что я категорически против.
— Но мне же приказано…
— Эйхман тоже так говорил, а чем кончил? — Я
укоризненно покачал головой.
— Хорошо, — вздохнула медсестра. — Мне
придется доложить…
— Пожалуйста, докладывайте, — сказал я. —
Заодно сообщите доктору, что я утром намерен выписаться.
— Нет, это невозможно! Вы ведь даже ходить еще не в
состоянии! И у вас серьезные повреждения внутренних органов…
— Ладно, посмотрим, — кивнул я. — Спокойной
ночи.
Она вылетела в коридор, ничего не ответив.
А я снова лег и стал думать. По-видимому, я нахожусь в
какой-то частной лечебнице. Значит, кто-то платит за мое пребывание здесь.
Интересно, кто? Никаких родственников я вспомнить не мог. Друзей тоже. Кто же
тогда платит? Враги?
Я еще немного подумал.
Ничего не придумывалось. Ни малейшей идеи насчет
предполагаемого благодетеля.
Вдруг я вспомнил: моя машина летит под откос на горной
дороге и падает в озеро… Дальше — полный мрак.
Я был…
От напряжения я снова весь покрылся испариной.
Я не знал, кем я был раньше.
Чтобы отвлечься, я сел и быстренько разбинтовал себя. Под
бинтами все давно зажило; похоже, их давно пора было снять. Потом я разбил гипс
на правой ноге металлическим прутом, вынутым из спинки кровати. Мною овладело
странное чувство: казалось, что нужно как можно скорее отсюда смыться, чтобы
успеть сделать нечто важное.
Я попробовал встать на правую ногу. Нормально.
Потом я разбил гипс и на левой ноге, встал и потихоньку
пошел к шкафу.
Пусто. Одежды там не было.
В коридоре послышались шаги. Я снова лег, прикрыв простыней
снятые бинты и куски гипса.
Дверь опять приоткрылась.
В палате вспыхнул яркий свет; на пороге высился здоровенный
детина в белом халате, смахивавший на быка. Это он зажег свет: пальцы его до
сих пор лежали на выключателе.
— Что вы тут удумали? Сестра на вас жалуется, —
сказал он.
Притворяться спящим больше не имело смысла.
— Неужели? — спросил я. — И что же она
говорит?
Детина некоторое время, наморщив лоб, обдумывал мой вопрос,
потом строго произнес:
— Вам пора делать укол.
— Вы что, доктор?
— Нет, но мне поручено сделать вам укол.
