Что касалось судьбы самого Грека, то его малость пугала эта связь с Перцем, о которой во всеуслышание заявил Сэмэн.
«Ничего, – мысленно пообещал себе проводник. – Скоро мне предстоит убедиться на собственной шкуре, так ли страшен черт. Одно без сомненья: Перцу достанется. Подышал мужик воздухом… перед смертью».
Грека разбудил скрип отворяемой двери. Судя по крысам, бросившимся врассыпную, а до этого уже пробовавшим на вкус ботинки пленника, громкий звук потревожил не его одного.
– Вставай, Грек, – сквозь зубы процедил «патриотовец».
Этот парень шутить явно не любил. В ответ на «Я бы еще полежал тут суток двое-трое» он вполне мог и разрядиться, приложить ногой по ребрам. Поэтому Грек промолчал, поднялся на ноги и тяжело завалился вбок – рук до локтя он не чувствовал.
«Патриотовец» отошел в сторону, пропуская узника вперед. На голову выше, накачанный, с автоматом наперевес, прямо охотник на живодера, это как минимум.
Его привели в комнату с уцелевшими стеклами на окнах. Поначалу Грек заметил только одно. Его взгляд приковало тело, за руки подвешенное на стальном штыре, вбитом в бетон. Обнаженное, худое, бесконечно долгое, с длинными мосластыми ногами и неестественно вывернутыми бедрами, с опущенной головой, жидкими волосами, пропитанными кровью. В нем мало что осталось от прежнего Перца – живого, остроумного, со своими тараканами в голове. Лишь живот, исполосованный страшными ранами. Вот по нему-то Грек и узнал Перца. Зомби, умерший полгода назад и побывавший в передрягах, выглядел бы на порядок лучше Перца.
Вчерашние стежки, которыми проводник стянул края резаных ран, были распороты. В дырах проглядывали белые кости позвоночника. Здесь крови не было. Она капала с головы. Палач пытался снять с него скальп, красная полоса отделяла волосяной покров от лица.
Рядом с подвешенным Перцем скучал один из «патриотовцев». На черном комбинезоне следы крови не бросались в глаза, только матово блестели в свете, падавшем из окна.
– Садист ты, Сэмэн. Это не он мутант, а ты! – Грек от души выругался.
– Закрой пасть, Грек, – лениво бросил Сэмэн. – Не до тебя. Ты сказал все, что хотел. Еще слово – и Хромой тебе язык вырежет. Обещаю. Хотя с этим погодим.
Сэмэн легко поднялся с проваленного сиденья кресла и оказался рядом с Греком. Светлые глаза загорелись.
– Ты знал? Скажи, Грек, ты знал, кого ведешь?
Грек молчал. Ему было без разницы, о чем спрашивал его Сэмэн. Он смотрел в глаза, изучал нос, остановил взгляд на тонких губах. Ему вдруг показалось, что сейчас рот раскроется и оттуда полезут червеобразные щупальца, прямо как у живодера. Грек хотел плюнуть ему в лицо, но во рту, как назло, пересохло.
– Держись от меня подальше! – Проводник подавил ругательство. – Пока я нос тебе не отгрыз.
– Не дотянешься, сталкер, и не надейся. Горыныч отличный телохранитель. – Сэмэн улыбнулся, однако заложил руки за спину и вернулся к креслу, с которого не так давно поднялся. – Мутанты чертовски живучи. У меня вообще возникает подозрение, что они – как бы поточнее выразиться? – едва ли не бессмертны. На моей базе есть несколько экспонатов, оставленных, так сказать, для наблюдения. Так я еще никого не пережил. От одного вообще одна башка осталась – и ничего, не помирает. Возвращаясь к предмету нашего спора, скажу, что тебе, Перец, предстоит мучиться долго. Если мое предположение верно, то вечно. Уж о приятных ощущениях я позабочусь. Обещаю. Ты ведь уже убедился, что я слов на ветер не бросаю.
Перец дернулся. По его телу пробежала судорога. Синие веки дрогнули, но глаз он так и не открыл.
– Теперь поверь мне на слово, – продолжал Сэмэн. – Я тебе обещаю, что следом за Греком сюда приведут его пацанов. Если ты решил играть в молчанку и собственная участь тебя не волнует – пацанами дело не ограничится. Мне нужно знать, какой ход ведет в бар, а какой – в Выселки, да и про овраг не забудь. Я все выясню. Чуть раньше, чуть позже, но разберусь. Значит, поступим так. С периодичностью… вот здесь не могу тебе точно обещать. Может, каждый день, может, через день. Сюда, прямо к тебе, я буду приводить по сталкеру. Проводников много, с каждым по трое-четверо пацанов идут. Посмотрим, сколько трупов тебе понадобится, чтобы начать говорить.
– Ты все равно убьешь и Грека, и пацанов. – Перец вдруг захлебнулся кровью и вздернул голову, в щелях заплывших глаз блеснули зрачки.
– Этих – да. Хотя насчет пацанов не знаю. Надо подумать. Они мало что поняли в наших разборках. Я согласен пойти на уступки, Перец. Может, дать им шанс, а? – Сэмэн опять поднялся, пошел к Перцу и остановился в паре шагов от истерзанного тела. – Отправлю тех двоих к тебе в лабиринт, авось да выплывут. Шанс?
– Врешь ты все.
– Не все, Перец. Далеко не все. Скажи мне, как идет ход, и я отпущу пацанов. Сам увидишь.
– Хочу увидеть.
– Ход.
– Увидеть хочу.
– Хорошо, раз пошла такая пьянка. Думаешь, ты диктуешь условия? Ошибаешься, Перец. Хромой! – Сэмэн обернулся к «патриотовцу», скучающему рядом. – Грека в расход.
Хромой кивнул, достал из кобуры пистолет, взвесил в руке и направился к Греку. Тот стоял не двигаясь и смотрел смерти в глаза. Сзади для верности ему крепко сжали руки. В висок уперлось обжигающе холодное дуло, и проводник невольно дрогнул.
– Прощай, Грек. – Сэмэн вздохнул. – Хромой!..
– Подожди! – Перец дернулся. – Оставь его. Я покажу, где ход. Уведи Грека.
– А может, надо бы пристрелить проводника, Перец, в назидание, так сказать?
– Оставь его.
– Так и быть, послушаюсь тебя. Пока ты говоришь, Грек будет жить.
– И пацанов отпусти.
– Обещал же, отпущу.
Сэмэн подал знак, и Хромой убрал пистолет. Грек не знал, то ли благодарить Перца, то ли ругать его за отсрочку.
Перешагивая через высокий порог, сталкер услышал слова Сэмэна:
– Не пытайся обмануть, Сусанин. Грек останется под рукой, пока я лично не смогу убедиться в том, что план верен. Думай об этом, когда попробуешь меня кинуть.
Красавчик
Далекий женский крик со временем не затихал, а, наоборот, разрастался, ширился. Он зазвенел в щелях сарая, вывернул из окон уцелевшие куски стекла и швырнул их вниз. Осколки воткнулись в землю в двух шагах от мышеловки. Крик не смолкал, летел дальше, наконец взметнул в воздух тучи пыли и вкатился в сарай.
Красавчик стоял у радужной стены, напряженно всматриваясь в черный провал двери, сорванной с петель. Темнота клубилась. Серый дым вливался в сарай через порог, змеился по полу и послушно замирал у края мыльного пузыря.
Сталкер отвлекся, изучая природу дымного облака, в центре которого наливалась радужным сиянием прозрачная пленка. Когда Красавчик оторвался от странного зрелища, было уже поздно – он пропустил начало.
