Дронго вышел к Джил.
– Я освободился, – сообщил он. – Может,
поедем пообедаем?
– Это предложение или вопрос? – улыбнулась она.
– Поехали, – кивнул Дронго.
Следующие несколько часов они были почти счастливы. В
японском ресторане, куда он ее привез, они сидели до трех часов дня, пока не
раздался телефонный звонок. Джил, услышав знакомую трель, нахмурилась и
решительно сказала, что ненавидит его телефон, постоянно разлучающий их.
– Я нашел Алика, – услышал он голос Эдгара, –
и вместе с Леней мы сейчас едем к нему.
– Нет, – решительно сказал Дронго. – Я хочу
сам поговорить с ним.
– Не нужно, – перебил его Вейдеманис. – Ты
можешь доверить нам хотя бы один разговор?
Дронго посмотрел на Джил и согласился. Убрав аппарат, он
заказал чайную церемонию. Он прекрасно помнил, как проходило это действо в
Японии. Помнил Фумико. Но в это не нужно было посвящать Джил. В половине
пятого, когда они уже вышли из ресторана, снова раздался телефонный звонок. Они
были уже в его машине, поэтому Дронго, виновато покосившись на Джил, достал
аппарат. Снова звонил Вейдеманис.
– Ты был прав, – сообщил Эдгар, – это обычный
сутенер. Но мы не можем его найти. Он бегает по всему городу, а мы гоняемся за
ним.
– У вас не более двух часов, – напомнил
Дронго. – В семь Назаров и его подруга поедут в неизвестный нам клуб.
Желательно найти Алика до семи вечера и выйти на человека, с которым хотел
встретиться Назаров.
Дронго убрал аппарат и взглянул на часы. Потом посмотрел на Джил.
– Ты проводишь со мной слишком много времени? –
поняла она.
– Не говори глупости. Куда бы ты еще хотела поехать?
– Никуда. Я хочу, чтобы мы поехали домой.
– У меня еще есть время, – попытался возразить он.
– Даже если я прошу?
Он улыбнулся и согласно кивнул.
Водитель повернул машину в сторону дома. Дронго не любил
водить машину. У него вообще была масса странных привычек. Например, уже много
лет он неизменно пользовался парфюмом «Фаренгейт», хотя появилось много новых
марок. Он никогда не курил – за всю свою жизнь он не выкурил ни одной сигареты.
Он не любил сидеть за рулем автомобиля, так как это отвлекало его от
собственных мыслей.
Когда они вернулись домой, оказалось, что квартира убрана и
в ней никого нет. Джил, войдя в гостиную, подошла к окну. Отсюда открывалась
изумительная панорама. Она повернулась к нему, и он почувствовал, что сейчас
она произнесет нечто важное.
– Я давно хочу тебе сказать, – она смотрела ему в
глаза. – Я не знаю, как долго ты будешь меня терпеть. И как долго будут
длиться наши отношения. Я не хочу загадывать на много лет вперед. Но я хочу,
чтобы ты знал: я буду любить тебя всегда. Независимо от того, как ты будешь ко
мне относиться. Всегда.
Когда женщина говорит такие слова, мужчина должен, как
минимум, гордиться тем, что разбудил в ней такое чувство. А он вдруг понял, что
краснеет. Странное ощущение, раньше он почти никогда не краснел. Неужели ему
стыдно? В последние годы он не всегда сохранял верность этой удивительной
женщине. Или девочке? Сколько лет разницы у них? Но разве это имеет значение?
Когда женщина говорит такие слова, она не имеет возраста. За последние два дня
у нее было множество причин сорваться на истерику, показать характер, выразить
недовольство. А вместо этого она говорит ему такие слова…
Он стоял перед ней и не знал, что ответить. Каждый человек в
сущности одинок. В этом мире каждый из нас самостоятельно проходит путь от
рождения до могилы. Каждый несет в себе свои тайны, груз нереализованных
желаний, амбиций, тревог, страха смерти, счастливых воспоминаний и печаль
забвения. Каждый рождается и умирает в одиночку. Но иногда из тысячи пар… из
десяти тысяч пар… из миллиона… находится женщина, которая любит вопреки всему.
Или мужчина, который влюбляется также вопреки всякой логике. И тогда человек
познает счастье.
Впервые в жизни он не знал, что сказать. И в этот момент
снова зазвонил телефон. Она улыбнулась. Он стоял и, не двигаясь, смотрел на
молодую женщину, которая так красиво смотрелась на фоне вечернего города за
окном. Он стоял и смотрел, а телефон продолжал звонить.
– Ты должен ответить, – напомнила она. – Мне
будет неприятно, если я помешаю тебе в твоих делах.
По-английски слово «дела» прозвучало как «бизнес». Если
перевести дословно, то она сказала, что ей будет неприятно, если из-за нее
пострадает его бизнес. Дронго чуть поморщился. Какой, к черту, бизнес. Но она
права. Нужно ответить.
Взяв трубку, Дронго услышал печальный голос Вейдеманиса:
– Я хотел тебе сообщить… Они не довезли мальчика до
больницы. Он не перенес перелета.
– Господи, – прошептал Дронго.
Он рухнул на диван. Джил с удивлением и тревогой смотрела на
него.
– Господи, – прошептал он, – в такие минуты
начинаешь думать о справедливости Бога.
– Что произошло?
– Не могу! – вдруг крикнул он. – Не могу
больше!
– Что с тобой? – она бросилась к нему.
– Мальчик погиб, – выдохнул Дронго. Он вспомнил
красивого мальчика на фотографии. – Не могу! – заорал он. – Не
хочу больше возиться в этом дерьме! Не могу!
Кажется, у него начался нервный срыв. Джил испуганно глядела
на него, не понимая, что с ним происходит.
Он закрыл лицо руками. Нет, он не плакал. Он катался по
дивану и рычал, закрыв лицо подушкой. Она смотрела на него и не знала, как ей
быть. Минуту назад она была самой счастливой женщиной, потому что сумела
сказать ему все, что ей давно хотелось сказать. Собственно, из-за этого она и
прилетела сюда. А сейчас она видела, как он страдает.
– Ненавижу! – вдруг крикнул он, бросая подушку, и,
тяжело дыша, посмотрел в потолок.
Джил дрожала, ожидая, когда кончится его истерика. Он неожиданно
поднял голову. И она с нарастающим ужасом заметила, что у него поседели виски.
Буквально на глазах. За несколько секунд. Теперь рядом с ней сидел другой
человек. Более сильный и более страшный. Которого она не знала.
Глядя перед собой невидящими глазами, он набрал номер
Вейдеманиса.
– Эдгар, где вы?
– Мы нашли Алика, – доложил Эдгар. – Сейчас
мы с ним разговариваем.
– Где вы находитесь? – повысил он голос.
– Не нужно тебе приезжать, – ответил Вейдеманис.
– Где вы находитесь? – заорал он.
– В Конном переулке.
Дронго нахмурился. Некоторые города мира он знал достаточно
хорошо, но каждый переулок даже в Москве знать не мог.
– Где этот переулок?
