– Что за поганый язык, – поморщился Дронго,
поднимаясь, – «мы балдеем», «кайф», «мусора». Засоряешь свой лексикон.
– Что? – обалдело спросил подросток.
– Сколько тебе лет? – вместо ответа
поинтересовался Дронго.
– Четырнадцать.
– Самый хороший возраст. Книги читать нужно, нормально жить,
а ты вместо этого куришь всякую гадость. А потом на уколы перейдешь?
– Ты кто такой? – замахнулся на него парень.
Дронго уклонился.
– И не нужно драться. У тебя даже не хватает мозгов
понять, что тебе одному не справиться с двумя мужчинами.
Снизу бежали сотрудники милиции.
– У меня уже два привода было, – плаксиво сообщил
рыжий. – Если опять возьмут, в колонию отправят. А у меня бабушка больная.
– Ты с ней живешь? – понял Дронго.
Парень отвернулся. Очевидно, ему было неприятно говорить об
этом посторонним.
– Беги наверх, – разрешил Дронго. – Я скажу,
что тебя здесь не было. Только давай быстрее.
Подросток ошалело взглянул на него, кивнул в знак согласия и
побежал наверх. Дронго опустился на ступеньку. Посмотрел на Вейдеманиса и
отвернулся.
– Ты бываешь нелогичным, – заметил Эдгар. –
Зачем ты его отпустил?
– Не знаю. Жалко стало. С одной стороны, они пропадают
на улице, а с другой, что могут сделать в милиции. Ну посадят его к взрослым
преступникам. Или по шее надают. Тоже мне воспитание. Раньше хоть пионерские
дружины были или комсомол. А сейчас главное из развлечение – наркотики.
– У тебя ностальгия по коммунистическим
временам, – заметил Вейдеманис.
– А ты, как все прибалты, считаешь, что мы жили в
империи?
– Не знаю, как насчет империи, но неприятного там было
много. Это я тебе как бывший офицер КГБ говорю.
– Просто у меня ностальгия по нормальной жизни, –
признался Дронго. – Если бы я не помнил первые тридцать лет своей жизни,
то, возможно, мне было бы легче. Но я помню! И далеко не все плохо было в той
жизни. Во всяком случае, киллеров не было вообще. И дети открыто не травились
наркотиками.
Показались сотрудники милиции.
– Здесь мальчишка не пробегал? – спросил один из
них, в форме капитана милиции. У него было одутловатое лицо и седые усы.
– Нет, – ответил Дронго, – мимо нас никто не
пробегал.
– Значит, спрятался в одной из квартир, – капитан
не выдержал и выругался. Потом посмотрел на своих спутников: – Нужно
проверить все квартиры. У парня здесь много знакомых.
В этот момент из-за спины капитана показался Гордеев. Oн
поднимался наверх вместе с сотрудниками следственной группы. Дронго и
Вейдеманис уже ждали их перед дверью.
– Когда вы нашли убитого? – быстро спросил,
поздоровавшись, Гордеев перед тем, как войти в квартиру.
– Минут сорок-пятьдесят назад. Как только мы его
обнаружили, я сразу вам позвонил, – ответил Дронго.
Все вошли в квартиру. Эксперты-криминалисты направились в
ванную. Гордеев пошел за ними, но, поморщившись, вышел.
– Кто вам сообщил, что Шмелев принимал участие в нападении
на Арзуманяна?
– Игорь Валентинович, я уже говорил вам, что у меня
собственные источники. Я предлагаю вам проверить мою версию.
– Обязательно проверим, – кивнул следователь.
– У меня только один вопрос. Скажите, Шмелев не
специализировался на угонах автомобилей?
Гордеев нахмурился.
– Это вы тоже знаете, – мрачно констатировал
он. – Конечно, специализировался. Дважды судим за угон автомобилей и за
грабеж. Он был механиком, но попал в преступную группу и начал
специализироваться на угонах. Однажды они угнали машину австрийского посла. Был
большой скандал.
– Снимите у него отпечатки пальцев, – предложил
Дронго. – Может, его отпечатки остались на автомобиле.
– Нет, не может, – возразил Гордеев, – его
отпечатки есть в нашей картотеке. Если бы это были отпечатки Шмелева, нам бы
это было давно известно.
Дронго взглянул на Вейдеманиса. Кажется, они ошиблись. Нужно
было предусмотреть и такую возможность. Эдгар, угадав его мысли, согласно
кивнул.
– Кто вам сообщил о Шмелеве? – не успокаивался
Гордеев. – Вы же понимаете, что формально этот человек может оказаться
замешанным в сегодняшнем убийстве.
– Нет, не может, – возразил Дронго, понимая, что
Гордеев прав. Более того, он был убежден в правоте следователя. Но говорить о
своем госте он не станет.
– Мне придется вызвать вас на допрос, – устало
пояснил Гордеев. – Неужели вы не можете мне сказать, от кого вы узнали об
убийстве Шмелева?
– Если бы мы знали об убийстве, мы бы не полезли в
квартиру, – резонно возразил Дронго. – Нам сообщили, где можно найти
Шмелева, и я собирался с ним поговорить, а уж, конечно, не лицезреть его труп в
ванной.
– Его утопили, – напомнил Гордеев. – Даже не
пристрелили, а утопили. Позорная смерть для известного вора. Может, Арзуманян
нанял бандитов, которые будут за него мстить? Вы же понимаете, что мы не
допустим такого.
– Арзуманян сейчас едет в аэропорт, чтобы увезти сына
на операцию, – напомнил Дронго, – и вряд-ли может думать о чем-нибудь
другом. Не делайте поспешных выводов, Игорь Валентинович.
Гордеев снова пошел в ванную комнату. Через несколько минут
он вышел, брезгливо морщась. Очевидно, эксперты доставали тело убитого.
– В какой банде работал Шмелев? – спросил Дронго.
– В банде Касима. Была такая русско-татарская
преступная группировка в Казани.
– Когда это было?
– Лет пятнадцать назад.
– А Касим еще жив?
– Кажется, да. Хотите его найти?
– Обязательно.
– Думаете, он будет с вами разговаривать? – не
поверил Гордеев. – Вы же понимаете, что ничего от него не добьетесь.
– Посмотрим, – сказал Дронго. – Мы можем
уйти?
– Можете, – недовольно сказал Гордеев. – Но я
думаю, вы понимаете: вам придется давать показания.
– Если я смогу вам помочь, я всегда готов это
сделать, – ответил Дронго. – И вы об этом прекрасно знаете.
– Я начинаю думать, что напрасно разговаривал с вами в
первый раз, – хмуро произнес Гордеев. – Напрасно вы взялись за это
дело. Мы все равно выйдем на преступников и арестуем их.
– Игорь Валентинович, я занимаюсь расследованиями
преступлений всю свою жизнь. Скажите, много ли подобных преступлений раскрыто в
Москве? В процентном исчислении? Пять процентов или десять? И вы считаете
нормальным такое состояние дел? Вы же прекрасно знаете, что не найдете
преступников. Или… вам не дадут их найти. А между прочим, после нашего
разговора уже убит Вячеслав Лунько. Это тоже совпадение?
