У нее мгновенно возникли очень серьезные планы на это время. Молнией пронеслось давнее жгучее желание влезть в Интернет на всю ночь и, во-первых, найти и скачать наконец все, что относится к жизни ее любимого зверька — тушканчика, а потом сходить по давно присмотренному и дважды наспех посещенному адресу ece4co.vis.ne.jp/shock-wave8/tamaneco.html. Она хотела посмотреть более внимательно древнюю-древнюю игру, в которую, когда ее еще на свете не было, играли некоторые люди целый день с заходом в ночь. И вообще заглянуть на oldgames.ru — старые игры, как и старые игрушки, Женю всегда интересовали, но днем ей сидеть в Интернете несколько часов подряд никто бы не позволил, а ночью, когда это, как известно, намного дешевле, — тем более. Но главное, главное — Женя враз решила, что вот когда она наконец сделает ремонт в своей комнате — и распишет стены!..
Давно был готов целый альбом эскизов и даже подкоплены небольшие средства. Но когда Женя пыталась представить себе, как говорит родителям: «Итак, дорогие папа и мама, в субботу я начинаю ремонт своей комнаты. Не беспокойтесь, я все сделаю сама — не оторву вас от ваших дел ни на минуточку! Но только сделаю так, как я хочу, — хорошо?» — она сразу видела, как на экране, очень выразительную реакцию родителей, причем обоих (в подобных случаях они всегда были заодно).
И тут на немой вопрос, ясно обозначившийся в округлившихся Жениных глазках, мама, глянув искоса, ответила:
— А к тебе в тот же день приедет тетя Вера. Я с ней уже договорилась. Так что на вольницу не рассчитывай. Я бы и не поехала, если б не Вера. И сними, пожалуйста, ногу со стены, когда я с тобой разговариваю.
Вера, двоюродная мамина сестра, была любимой Жениной родственницей. Она звала ее не тетей, а по имени, и любила выкладывать ей все свои ужасы. Но — что скрывать? — перспектива остаться одной была сейчас гораздо соблазнительней общения с Верой.
Что делать, если обстоятельства, как любит говорить папа, сильнее нас. К тому же начать полукриминальный ремонт своей комнаты можно, пожалуй, и при Вере.
* * *
Через два дня очень ранним утром мама стояла у двери в джинсах, в синей футболке, с огромным рюкзаком на спине.
— Мамочка, ну какая же ты стройная! — воскликнула Женя. — И красивая!
— Итак, ты все поняла? — спросила мама. — Вера приезжает сегодня вечером, часов в десять. Не вздумай загулять где-нибудь со своей Зиночкой — у Веры нет ключа. Звонить я в Москву не смогу: там мобильная связь не работает, переговорных пунктов тоже нет — мы пойдем в основном по ненаселенке. Папа, может быть, позвонит раза два из своей Мексики. Деньги ты знаешь где, на две недели вам хватит. НЗ — в ящичке под папиным компьютером. Без дела не бери, сама знаешь, что мы с папой деньги не печатаем — за это в тюрьму сажают. Ну, зверечек, — деловой мамин голос все-таки дрогнул, — будь хорошей девочкой, главное — не простуживайся, не болей!
Она расцеловала Женю в обе щечки и в носик, Женя, в этом году переросшая маму, нарочно сделала вид, что по привычке виснет на ней, и со словами «Спокойной ночи!» мама исчезла за дверью.
Проводить ее в лифте до машины, которая ждала внизу, она не разрешила. Так и на вокзале она не разрешала им с папой стоять до отправления поезда: вид близких, остающихся на отплывающей назад платформе, ее расстраивал. С виду суровая Женина мама была очень даже чувствительной — в отличие от многих с виду очень чувствительных.
А «Спокойной ночи!» ранним утром или средь бела дня, удивлявшее невольных слушателей, — в их семье это была традиционная формула прощания. Пошла она с детства Жениной мамы, когда ее мама, то есть, как поймет сообразительный читатель, Женина бабушка, вечно писавшая свои диссертации и книги по ночам (потому что весь день была на работе), грозно говорила маленькой дочери вечером, после сказок про слонопотамов:
— Я уже сказала тебе — спокойной ночи!
Это означало, что всякое нытье и канюченье («Посиди со мной!», «Водички!» и прочие приемчики) должно быть закончено — она наконец садится за свой стол и будет писать до трех ночи, потом немножко поспит и побежит на работу.
В первую минуту после маминого отъезда Женю охватила тоска. Но уже в следующую — непривычное чувство свободы.
Впереди было не менее 10–12 часов свободной жизни, и предстояло потратить их с толком.
Глава 2. Более серьезные новости
Один из вариантов пришел в голову сразу: взять немножко денег и отправиться с Зиночкой в «Макдональдс». Осуществить, наконец, давний замысел — съесть и мороженое, и молочный коктейль, и закусить горячим пирожком с вишней.
Второй вариант — пойти в кино на «Гарри Поттера». Если быстро и умело добыть и использовать нужную информацию, то можно, переходя из одного кинотеатра в другой, посмотреть две серии подряд — то есть сделать как раз то, против чего всегда решительно протестовали родители. Но если они уехали и нельзя спросить у них разрешения, значит, рассудила Женя, нельзя сказать, что она нарушает чей-то запрет.
К третьему варианту перейти не удалось, потому что зазвонил телефон. Звонок был резкий и частый: междугородный.
— Москва? Ответьте Тюкалинску.
Сквозь хрипы и шуршание пробился далекий-далекий голос.
— Женя, Женя, это ты? Это мама Олега.
Женщина замолчала. Слышно было, как она сдерживает рыданья.
— Отправили на пожизненное…
Дальше было непонятно, что-то про тьму.
— Что? Куда? — кричала Женя. И наконец разобрала:
— В Потьму, в Потьму!.. Женя, он не виноват, ты же знаешь… Его в милиции…
Дальше — про какого-то слоника, вовсе непонятное.
Голос то и дело прерывался, дрожал, прорывался сквозь слезы.
Женя не раз видела и слышала, как плачут, сама была не прочь иногда всплакнуть. Но тут было совсем другое.
— Женя, я тебе звоню просто потому, что больше уже некому. За что же, за что?.. На всю жизнь!..
— Не плачьте! — закричала вдруг Женя. Вернее, она сама услышала свой голос. С ней бывало так — в особые минуты. — Не плачьте! Этого не будет! Вы слышите? Я даю вам слово!
В трубке щелкнуло.
Женя сидела некоторое время с трубкой в руках, тупо слушая частые гудки. Потом положила трубку и вскочила. Надо было действовать. Раз совершилась несправедливость и человека за неизвестно чье преступление все-таки засадили на всю жизнь в тюрьму (а была надежда!..) — она, Женя, этого не допустит. Как именно — она еще не знала точно, но в ее голове уже вихрем завертелись варианты действий.
