Котов слез с кровати, отпер дверь, осторожно выглянул в коридор. Было тихо и пусто, только в холле на первом этаже звонко тикали большие настенные часы. Конечно, не слишком прилично ходить по чужой даче в чем мать родила, но одеваться Владиславу не хотелось. Он очень хотел смыть грязь и, попав наконец в просторную, облицованную итальянским кафелем ванную, с наслаждением встал под душ... Без особой щепетильности воспользовался шампунем и мылом, завернулся в огромное махровое полотенце и просушил волосы феном. Освеженный, он всунул ноги в резиновые шлепанцы и вернулся к Таням.
- С легким паром! поздравила Е. - Теперь мы пойдем.
Они тоже не стали одеваться и, шушукаясь, зашлепали пятками по коридору. Котов надолго остался один. Плавки давно просохли, он надел их, уселся в кресло перед журнальным столиком. За окном уже не гремело, только тихонько барабанил дождь. Хотелось спать, но ложиться чистым в эту греховную, пропитанную потом, смятую и расхристанную постель было неприятно. Стало тоскливо и противно. Но майка и джинсы были еще сырые, кроссовки и носки надевать лень. "А выпить здесь нет? - подумал Котов. - В конце концов, могли бы за мои труды бутылку поставить..."
- Правильно подводишь, - одобрил Шамбалдыга, - сперва отвращение, грязь, тоска - а потом спиртяшка!
- А как мы ему бутылку перебросим? - спросил Тютюка.
- Можно, конечно, как и Сутолокиной. Но здесь нужно его и девок немного огорошить. Врубай программу "Исполнение желаний", безотказная штука.
- Прошла программа! - доложил Тютюка.
- Есть результирующая идея?
- РИ отсутствует.
- Как отсутствует, только что была, понимаешь... Дай короткий на побуждение РИ.
- Есть короткий!
... Котов зажмурил глаза, откинулся в кресле и вдруг отчетливо представил себе, что если он откроет глаза, то увидит на журнальном столике бутылку настоящего коньяка, не липового, а доподлинно французского "Наполеона"...
- РИ перешла предел исполнения! - отметил Тютюка. - Принято!
... Котов открыл глаза и увидел. Да, это был "Наполеон", низкорослая пузатенькая бутылка из темного стекла. "Ерунда, - подумал Владислав, - она здесь и раньше была. Мне почудилось, что ее не было".
Он опять закрыл глаза. Отчетливо припомнился аромат и вкус "Наполеона". Хорошо бы еще тарелочку с тонко нарезанным лимоном и коробку швейцарского шоколада...
Котов открыл глаза. Потом сразу закрыл, потому что не поверил увиденному. Рюмки, тарелка с ломтиками лимона, шоколад... "Сейчас открою, и. ничего не будет!" - решил Котов. Действительно, на столе ничего не было. Остался только легкий, еще не улетучившийся запах лимонов. Котов, несмотря на то что ничего не увидел, сильно сомневался, что коньяк, лимоны и шоколад были галлюцинацией. "Нет, тут что-то не так! А ну..."
На сей раз он нарочно не закрыл глаза, а потому едва пожелал, чтобы все появилось вновь, как его ослепила яркая вспышка. Сразу после этого он увидел прежний натюрморт. Сердце у Котова забилось, ведь он был все-таки немного ученым, а потому не мог равнодушно пройти мимо необъяснимого явления. "Так, только спокойно! Первое: возможно самовнушение. Самое простое объяснение. Надо попробовать на вкус, если это галлюцинация, то конфету я съесть не смогу".
Однако конфета из прекрасного швейцарского шоколада вполне приятно съелась. "Нет, - рассуждал Владислав, - это не может быть галлюцинацией. А если пожелать что-то еще? Например, то, чего никогда не видел? Что-нибудь такое, что знаю только по названию. Трюфели? Омары? Устрицы в белом вине? Страсбургский пирог?"
Котов вспомнил еще целую кучу разных блюд, а потом подумал: "Это все из области гастрономии. Фантазии на тему стола, это все одно и то же направление. Может, у меня какая-нибудь тематическая галлюцинация? Хрена ли я в них понимаю, ведь я же не психиатр! Надо попробовать что-то из другой оперы. Например, что-то несъедобное. Какую-нибудь старинную вещь, встречавшуюся в книгах. Скажем, карманные часы "Павел Буре", серебряные, с крышкой и с цепочкой? Нет, такие мог видеть в кино. А может, монету? Тоже плохо, бывал на выставках, видел фото. Стоп! Точно помню, что ни разу не видел ни одной керенки. Никогда и нигде. Ну-ка, подать сюда сорок рублей керенками!"
Вновь резанула по глазам яркая вспышка, и Котов увидел на краю стола маленький, примерно пять на шесть сантиметров, прямоугольный листочек бумаги. Котов взял его в руку, рассмотрел, удивился... На одной стороне листка блекло-красным по линяло-зеленым узорам было оттиснуто: "Казначейски знакъ 40 руб.". Имелся ощипанного вида двуглавый орел без корон, скипетра и державы, примерно такой, какого хотели было поначалу предложить в постсоветский герб России. По обе стороны орла было еще два раза оттиснуто: "40 рублей", а ниже шла белым по красному надпись прописью: "Сорокъ рублей". Наконец, в гамом низу листочка было отпечатано: "Обязателенъ къ обращенiю наравнЬ съ кредитными билетами". На обороте узоры были другие, но тоже линяло-зеленые, а поверх них - блекло-красная виньетка, в четырех углах которой стояло: "40", посередине, в верхней половине - "РУБ 40 ЛЕЙ", а в нижней - "ПоддЬлка преслЬдуется закономъ".
Повертев в руках керенку, Котов сунул ее под бутылку. Нет, он никогда не видел керенок, ни на картинках, ни в кино, ни в музеях. Во всяком случае, припомнить такого факта Котов не мог. Он даже не знал, что керенки выпускались такими квиточками по сорок рублей. Думал увидеть четыре десятки.
И вообще, в мозгу у него был совсем другой образ керенки, который как-то подсознательно сложился: нечто вроде смеси советского рубля и украинского купона. А этакой бумажонки, вроде крупной почтовой марки, он себе не представлял.
"Нет, не похоже. Я слишком здраво и логически мыслю, чтобы находиться в состоянии галлюцинации, - убедил себя Котов. - Тут что-то иное. Какой-то скрытый экстрасенсорный эффект? А может, просто сон, вроде того, что я видел с Таней, чаепитием, какими-то бандитами..."
Котов ущипнул себя за мочку уха. Ничего не исчезло. "Без сомнения, это аномальное явление! Возможно, какая-то зона, реагирующая на мои телепатограммы? А может - контакт с инопланетянами? Или с каким-то иным миром? А что, если спросить их, кто они?.."
- Объект на связи, - доложила "тарелка", - включился в телепатический диапазон.
- Ну что, поговорить с ним? - спросил Тютюка.
- А товарищ Шамбалдыга такой приказ давал, стажер? Не давал. Значит, не надо. Мы ведь, понимаешь ли, не доставщики какие-нибудь. Мы, сынок, предобработчики. У нас и задачи другие, и методика. Котов - мужик умный, его не проведешь... Креститься начнет - ну, тогда объявим, что инопланетяне, а если обойдется, то и нам не след высовываться.
Креститься Котов не собирался. Во-первых, потому, что не имел такой привычки, а во-вторых, потому, что точно не знал, как это делается. Он знал, что надо сперва коснуться лба, потом - груди, но вот какого плеча касаться потом, правого или левого, - не знал.
