- Принято! - отозвался Дубыга. Им овладел азарт охотника. Котов набрал в результате прыжка восемь грехотонн, и сущность его сразу на шестьдесят процентов стала отрицательной.
Предсмертный вопль охранника услышали двое, которые сторожили вместе с ним. Это были люди Мурата. Оба с автоматами в руках разом выскочили в коридор и, уже ни чуточки не заботясь о целости Котова, открыли огонь очередями. Если бы Котова не защищала сатанинская сила, то убит он был бы наверняка. Но строчившие в него люди упали сами, так как пули, достигая какой-то непроницаемо прочной сферы, окружавшей Владислава, летели обратно, не теряя убойной силы. Впечатление было, что это Котов расстреливает их в упор.
- Второй: семьсот сорок пять грехотонн - ПР-ЛАГ, третий: двести сорок три - ПР-ЛАГ, - информировал Астрал.
Котов действовал как робот. Он выскочил из подземного гаража на территорию дачи и рванулся к неосвещенному дому. Перед домом стояла иномарка Мурата, рядом - шофер и телохранитель. Оба они слышали шум в гараже и, выхватив пистолеты, были готовы к бою. Котова, выбежавшего на пятачок, освещенный подвесным светильником, встретили сразу два выстрела: один из-за капота машины, другой из бокового окна. Тот, кто стрелял из окна, был убит на месте - его же собственная пуля, отлетев от Котова, попала ему в лоб. Второй, выстрелив, ничком упал наземь и остался жив. Шоферу, услышавшему над собой свист пули, и в голову не пришло, что эта пуля выпущена им самим.
- У него бесшумка! - крикнул шофер телохранителю, но тот уже не мог ответить.
Котов тем временем, подчиняясь приказу Дубыги, поднял машину на вытянутые руки и с грохотом, перевернув, опустил на шофера. После этого он мгновенно совершил прыжок метров на пятнадцать и, когда над перевернутой машиной прогремел взрыв, находился уже в доме.
Мурат и его второй телохранитель попались навстречу. Они не успели выстрелить. Котов, по сигналу Дубыги, набрал полный рот воздуха и дунул. Обоих, словно пушинки, унесло, будто они попали под ураганный ветер или ударную волну атомного взрыва. Их буквально размазало по стене...
- Четвертый, пятый и седьмой - ПР-ЛАГ, шестой... Ого, почти две с половиной тысячи грехотонн!... ВЕЛ-ЛАГ.
Сразу можно было догадаться, что Мурат - это "шестой". Его перебросили прямо в Великий ЛАГ, не тратя время на попытки снизить минус в уголовной зоне Проверки и Распределения.
Котов поднялся на второй этаж, где встревоженный Запузырин в трусах и шлепанцах забивал непослушную обойму в тяжелый "парабеллум".
- Притормози Котова! - неожиданно скомандовал Зуубар Култыга. Дубыга хоть и удивился, но выполнил. Котов остановился у двери, перед кабинетом Августа Октябревича.
- Приказано перевести в режим диалога, - пояснил Зуубар, - только что передали от Главного.
- Зачем? - спросил Дубыга.
- У Запузырина грехотонн за десять тысяч перевалило, уничтожение такого типа - переход в плюс.
Дубыга произнес фразу, состоявшую из одних матерных слов, но ее услышал только Тютюка, потому что офицер второго ранга предусмотрительно отключил ультрасвязь.
- Придется контролировать сразу двоих, - проворчал Дубыга. - Стажер! Блокируешь всех остальных, обездвиживающие импульсы на всех живых, кроме Запузырина и Котова!
Котов легким движением плеча выбил дверь в кабинет. Запузырин, так и не успев вставить обойму, уронил ее на пол, а подскочивший Владислав пинком отшвырнул под диван.
- Бросьте! - насильно усаживая Запузырина в кресло и ухватывая его за горло, приказал Котов. Пистолет со стуком упал на паркет.
- Зачем я был вам нужен? - спросил Котов, подчиняясь команде Дубыги. Голос его звучал спокойно и даже вежливо, но Запузырин чувствовал: стоит Котову чуть-чуть сдавить шею - и все!
- Вас заказали Мурату... - прохрипел Август Октябревич.
- Вы знаете почему?
- Какие-то особые "прорывные" программы... Вы их разрабатывали из спортивного интереса, а они могут принести неслыханные деньги... Вам предлагали продать их, но вы не захотели...
- Предлагали... Предлагали миллионы, чтобы иметь возможность воровать миллиарды! - Котов зловеще ухмыльнулся, - Впрочем, я согласен. Хотите, продам их вам? За десять миллионов? Не рублей, разумеется, - долларов.
- У меня нет таких денег... - пробормотал Запузырин.
- Могу дать рассрочку на год, но, разумеется, из двадцати пяти процентов. - В глазах Котова блестела, кажется, сама Алчность.
Запузырин задыхался, глаза его бегали...
- Я могу взять кредит у Замочидзе, "Интерперестрой лимитед"... Прямо сейчас, по факсу.
- Это ваши проблемы, - холодным тоном сказал Котов. - Переведете на счет "Агат-Богата" в "Инкомбанк" - тут же получите пакет с дискетами. Вот моя визитка, тут все написано. Разыщете меня в Москве... Если те, кто заказывал меня Мурату, узнают о нашей сделке, то первым уничтожат вас. Если вы сами будете некорректны со мной - вспомните об этой ночи. У вас сейчас на даче - восемь трупов, считая Заура Бубуева. Стрельбу, возможно, слышали, так что найдите способ, чтобы все было чисто и тихо. Я оставляю вам весь компромат, который ваши люди так топорно собирали. Он никому не пригодится. Если захотите впутать милицию - ваши друзья узнают о том, что вы согласились купить программы, и предложат мне двойную цену, а вас, повторяю еще раз, снимут с доски. Ваш стукач-шахматист думает, что вы ферзь, а вы и на слона не тянете. Спасибо за гостеприимство, привет Тане!
Котов вышел в дверь... и исчез!
СОМНЕНИЯ
Сутолокина всю эту ночь провела без сна. Ей не помог прийти в себя даже скандал, который подняли супруги Пузаковы, когда попытались разрешить свои семейные проблемы, возникшие после истории, счастливо завершившейся вмешательством слесаря Гоши. В конце концов, обменявшись оплеухами и переругавшись в дым, они вместе уехали из дома отдыха, даже не прислушавшись к плачу и протестам Кирюши. Уехали они поздно, на последнем автобусе.
Непривычно тихо было в тридцать третьем номере. Там почему-то никто не визжал, не ржал, не звенел бутылками. Даже магнитофон не вопил. Сутолокина подумала было, что четверка где-то загуляла, но, прислушавшись, сильно удивилась. Оказывается, там читали стихи.
- "Буря мглою небо кроет..." - запинаясь, бубнил Колышкин, которому в школе никак не давался лермонтовский "Парус".
- "... Вихри снежные крутя", - вторил ему Лбов голосом Сергея Юрского.
Но Сутолокина, вообще-то очень любившая стихи, заглянуть к новоявленным ценителям поэзии не решилась. Она вообще из своего номера выходить не хотела, ибо последствия неудачной стычки с Пузаковой уж слишком хорошо читались у нее на лице. Ее терзали покаянные мысли: вот те, о ком она плохо подумала, оказывается, не такие уж дурные, а она, считавшая себя строгой и умной, оказывается, дрянь... Ничего не зная о причинах ссоры Пузаковых, она во всем винила себя. Странно, всего несколько минут назад, до того как Александра Кузьминична услышала стихи в исполнении Колышкина, она была даже рада тому, что Пузаковы ругаются. Она ощущала злорадство, что не только ей плохо, что эти два уже немолодых человека, всю жизнь работавшие на свою семью и жившие в дружбе, поссорились, что между ними легла грязь, ложь, измена. Ее радовал плач и писк Кирюши, пытавшегося помирить родителей. Теперь она всего этого стыдилась. Этот стыд был менее масштабен, чем тот, который жег бесшабашную четверку, но польза от него была, и немалая. Плюс нарастал в душе Сутолокиной.
