– А зачем?
– Маму напугать, - брякнул Алешка.
– А она у вас чего, шапок боится? - удивился дядя Федор.
– Не всяких, конечно, - увильнул Алешка.
Похоже, дядя Федор его правильно понял и уже другими глазами, с опаской, еще раз посмотрел на свой собачий треух.
– Ну берите. До вечера. До программы «Время».
Он, наверное, эту программу почему-то в шапке смотрит.
Мы забежали домой, достали с антресолей папину старую пишущую машинку и напечатали на ней «Докладную записку» - анонимку:
«Товарищ полковник, разыскиваемая Вами шпага из коллекции художника Собакина находится в настоящее время на квартире директора фирмы „Роз-Мари“ г-на Робера. Не подписываемся из-за опасения мести вышеозначенного лица».
По дороге мы разменяли баксы (они оказались настоящие, хоть и белые), купили конверт и вложили в него свою анонимку.
Перед входом в подъезд МВД я нахлобучил собачий треух, а Лешка придирчиво осмотрел меня и похвалил маскарад, показав большой палец:
– Здорово, Дим. Вылитый Шарик.
– Ну, я пошел, - тявкнул я и вошел в министерство.
Прапорщик на пропускном пункте был со мной вначале не очень вежлив.
– Передайте, пожалуйста, это письмо полковнику Оболенскому, - сказал я, протягивая ему конверт.
– Я не курьер, - высокомерно заметил великий чин, с интересом поглядывая на мою шапку. - К тому же у нас этих полковников…
– Он у вас один, - по-собачьи рыкнул я, разозлившись. - Служит в Российском отделении Интерпола.
Видя подобную осведомленность человека в такой шапке, прапорщик присмирел и взял конверт.
– Личное? - уточнил он для порядка.
– Оперативная информация, - важно сказал я. - По делу о краже коллекции оружия. Полковник Оболенский… - И я остолбенел: по направлению к нам быстро шагал в группе сотрудников… сам полковник Оболенский. Мне захотелось тут же залезть в эту дурацкую шапку. Вместе с ногами.
– Передайте прямо сейчас, - успел я приказать прапорщику. - Вон он, сюда идет, - и слинял.
Выскочив за дверь, я схватил Алешку за руку и шмыгнул вместе с ним за угол:
– Батя идет!
– Куда? - не понял он.
– Сюда! Замри!
Но батя немного задержался в здании, видимо, из-за нашего письма.
Он вышел из подъезда, читая его на ходу. Остановился, что-то сказал своим ребятам, и вся группа побежала к машине, которая тут же сорвалась с места и помчалась, я думаю, к дому номер шесть по нашей улице.
Я успел только разглядеть, как папа, сев рядом с водителем, схватил трубку телефона и что-то стал в нее говорить. Наверное, согласовывал с начальством свой предстоящий визит к иностранцу.
Мы с завистью проводили глазами машину и переглянулись.
– Может, успеем? - спросил Алешка с надеждой. - Очень хочется посмотреть, как его арестуют.
И мы побежали к метро.
Успели. И, запыхавшиеся, уселись в свой наблюдательный пункт. Даже еще ждать пришлось.
Но наконец из подъезда вышла вся компания: папа со своими сотрудниками и француз со своим спаниелем. Они все вместе уселись в машину и уехали. С мигалкой и сиреной. И лающим в окошко спаниелем. И с длинным свертком с заметным утолщением на конце.
– Наша работа, - с гордостью проговорил Алешка. А я сказал устало:
– Все, на сегодня хватит. Пошли домой.
– Может, поедем, а? - заныл Алешка. Понравилось ему без мотора кататься. - Попросим опять дядю Федора, все равно надо ему шапку занести.
– Садись за руль, - сказал я вздохнув. - До программы «Время» успеем.
Шапка шапкой, но ведь и машину надо на место поставить. А то заявит ее Фролякин в угон.
Попробую откатить, решил я, теперь ведь под горку.
Сначала машина сопротивлялась, но, когда я вытолкал ее со двора, она пошла полегче. В начале пешеходной дорожки я остановился передохнуть.
Алешка распахнул дверцу и крикнул:
– Садись, подвезу! Теперь сама пойдет.
Я устало плюхнулся на сиденье. Алешка снял машину с тормоза, она постояла, словно в раздумье, и, не спеша набирая скорость, покатила к нашему дому. Все быстрее и быстрее. И так разрезвилась, что доехала аж до своего места на стоянке - между двумя помойными баками.
– Давай еще разок, - с надеждой в голосе предложил Алешка.
– Чего - разок? - не сразу врубился я.
– Прокатимся.
– Давай, - сразу согласился я. - Только на горку ты ее толкать будешь. Согласен?
Вопрос отпал.
Мы заперли машину и пошли домой, совсем забыв про шапку. Но мама напомнила. Открыв нам дверь, она испуганно вскрикнула и сделала шаг назад. Так ее все-таки напугала шапка дяди Федора.
– Кто это? Что это? Зачем это? - заговорила она. - Где ты подобрал это чудище? Да еще на голову напялил!
– Дядя Федор подарил, - выручил меня Алешка. - Мы ему помогли - он нам и подарил.
– Не выйдет, - сказала мама, придя в себя. - Дари обратно.
Я вздохнул и поплелся в соседний подъезд. Тетя Люся, жена дяди Федора, заметно огорчилась, когда я принес шапку. Она так надеялась…
Когда я вернулся наконец домой, то даже ужинать не стал. Сразу завалился спать. И сквозь сон услышал, как папа, вернувшись с работы, говорит кому-то по телефону:
– Отдай записку экспертам. По этому шрифту мы разыщем машинку, на которой она напечатана. И найдем этого анонимщика в собачьей шапке…
Я улыбнулся сквозь сон. Как же, найдете! Кто догадается искать машинку в квартире полковника Оболенского? Да еще на антресолях. В лучшем случае дядю Федора найдете. Если тетя Люся его шапку не выбросит…
Глава IX
ПОХИЩЕНИЕ КАРАБАСА
Утром, когда родители разошлись по своим делам, мы с Алешкой обсудили свои дела.
Картина преступления в общем и целом прояснилась.
Француз из Парижа, не договорившись о цене с художником Собакиным, навел на него Карабаса. Карабас, не будь дурак, вместо одной шпаги хапнул всю коллекцию. Шпагу он отдал французу, пистолетик припрятал на полке с кассетами, а вся остальная коллекция… Вот именно: где она?
– Дома она у него, - уверенно сказал Алешка. - Под диваном. Или в шкафу.
Конечно, дома. И разыскать ее мы не сможем. Потому и вспомнили про свой план под названием «Зубоврачебное кресло». Это, конечно, было жестоко. Но ведь он же бандит и жулик. И на его черной душе много грехов. Пусть теперь на собственной шкуре почувствует, что такое шантаж и рэкет! И угрозы! И страх! Он сам как миленький расскажет нам, где прячет коллекцию. И сам принесет ее художнику на блюдечке с голубой каемочкой!
