Таковой главной опасностью Лена считала Валерию Михайловну, которую помнила голубоглазой блондинкой в кожаном пальто с черно-бурой лисой на воротнике. Ну и прилагавшегося к Валерии шофера Андрея она, конечно, тоже опасалась. В том, что ее везет сейчас не Андрей, Лена не сомневалась — сиплый мужик был на голову ниже и даже в полушубке выглядел поуже в плечах. А насчет Валерии Михайловны в роли водителя снегохода она и вовсе не думала.
Во-первых, ей казалось, что такая важная дама нипочем не сядет за руль сама; во-вторых, глаза снегоходчика она сквозь прорези в подшлемнике разглядела — они оказались карими; наконец, в-третьих, Лена прекрасно помнила голос «Лисань-ки-Чернобурочки» (она все еще понятия не имела о том, что до сегодняшнего утра существовала настоящая Лииса Карловна Чернобурова).
Увы, несмотря на все эти, казалось бы, убедительнейшие аргументы, Лена ошибалась. В данный момент она в буквальном смысле сидела за спиной у собственной смерти. Снегоходом управляла именно Валерия Михайловна, и никто другой.
Голос она изменила не специально. Просто случайно сорвала его, выйдя во двор и крикнув охранникам, чтоб расчистили выезд из ворот, ибо сугробы, наметенные в течение дня, уже привалили обе створки. Гаркнула во всю глотку и хватанула холодного воздуха с ветерком.
О том, что за спиной у нее сидит чернявая «Анжела», которая до сих пор жива, несмотря на то что должна была еще утром взорваться вместе с Шиповым, Валерия не знала. Даже когда Лена спросила, долго ли ехать придется, голос пассажирки показался ей незнакомым. И немудрено, ведь Лена говорила сквозь подшлемник. Наверно, если б Драч не сказал загодя, что надо «гостью» отправить, Валерия тоже могла бы подумать, что мужика везет.
Впрочем, кто бы ни сидел сейчас за спиной у Валерии, судьбу его она решила, еще сидя в кабинете. Ни на какой вокзал, конечно, везти свою пассажирку она не собиралась. В кармане у Леры лежала авторучка, заряженная шестью шприц-иглами со снотворным, которое вкупе с морозом и метелью должно было даровать «гостье» вечный сон. Единственное, что Валерия пока не определила, так это то, где именно осуществить задуманное. Сначала ей казалось, что достаточно отъехать на пару километров от клуба, остановиться, сделав вид, будто что-то сломалось, заболтать пассажирку, а потом, незаметно достав авторучку, стрельнуть ей иголкой в ногу.
Но потом показалось, что этот вариант не очень надежный. Конечно, Валерия сказала охранникам, будто в клуб сегодня уже не вернется, а поедет ночевать на свою старую дачу. Это было придумано для того, чтоб в клубе подольше не волновались по поводу ее отсутствия. Однако вполне возможно, что среди ночи может позвонить Сенсей. Он уже сейчас почти наверняка ищет Драча, который, судя по его звонку, решил скрыться с горизонта. Звонок Сенсея может последовать и раньше, даже вот сейчас, когда Лера гонит «Буран» через лес. Ему скажут, что Валерия Михайловна самолично повезла на вокзал «гостью» Драча, а самого Драча в клубе сегодня не былo. Сенсей почти наверняка отправит своих парней на вокзал, потому что заподозрит, будто вместе с «гостьей» — если таковая вообще существует! — Валерия повезла на вокзал и Драча. Поскольку Сенсей прекрасно знает, за сколько времени можно доехать от клуба до вокзала, он уже через час поймет, что либо Валерия с Драчом поехала вовсе не на вокзал, а прямо на свою старую дачу, чтоб спрятать там несчастного Тему, «либо вообще в неизвестном направлении. Не будет он исключать и вариант с какой-либо аварией или поломкой. Так или иначе, но он может приказать охранникам клуба вывести из гаража еще один или два снегохода, в частности канадские „Бомбардье“, которые использовались для катания по лесу всяких VIP-гостей клуба, и произвести, как выражаются по-гранцы, „прямую отработку следа“. Метель навряд ли успеет полностью заровнять следы лыж и гусеницы. Если это будет через полтора, два или даже три часа, не исключено, что „поисковики“ наткнутся на еще живую „гостью“. Впрочем, даже если они найдут труп, то сразу многое поймут.
Правда, при благоприятном стечении обстоятельств уже меньше чем через два часа, в полночь, Валерия будет находиться в воздухе. Увы, стечения обстоятельств бывают не только благоприятные. Погода-то аховая! То, что хорошо для сокрытия следов на земле, может оказаться препятствием для взлета. Конечно, русская авиация, как принято считать, является всепогодной, но все же если полосу капитально заметет, то вылет могут задержать, а то и вовсе отменить. Возможно, что для этих нелегальных полетов оставлено какое-то очень узкое «окно» по времени. В общем, не исключено, что Валерия сегодня вовсе не улетит и ей придется воспользоваться своими «запасными вариантами».
Конечно, как и планировалось, она должна уточнить все у знакомого майора, позвонив ему по сотовому со старой дачи. Если на вопрос: «Это военторг?» — он ответит: «Вы ошиблись!», значит, все нормально, и вылет состоится, если ответ будет: «Вы не туда попали!», значит, все откладывается на двое суток минимум. Так или иначе, но старой дачи ей сегодня не миновать. Если она улетит — тогда в принципе наплевать, найдут «гостью» или нет, а вот если вылета не будет, тогда на эту дачу по следам «Бурана» прибудут охранники Сенсея. Одно дело, если живой «гостьи» или ее трупа они не обнаружат — Лера может сказать, что благополучно отправила ее с какой-нибудь станции, чтоб не заезжать в город на «Буране», совсем другое, если «гостью» найдут мертвой или живой.
Так что надо было всерьез продумать, где отделаться от ненужной пассажирки, не оставив при этом лишних следов. Ведь даже закопав ее, сонную, в снег, можно столько натоптать вокруг, что сразу все станет понятно. Ведь под рыхлым, свеженаметенным снегом — твердый, слежавшийся наст. Если уж зарывать — то в него, а без лопаты это трудновато. Опять же, продавив наст, провалишься по пояс, и такие следы до завтра не исчезнут.
И тут Валерия вспомнила, что немного в стороне от хорошо известного ей маршрута к старой даче есть небольшой овражек с крутым, обрывистым склоном, а по краю этого обрыва растут с небольшими промежутками всякие елочки-сосенки. Если усыпленную «гостью» довезти до промежутка между елочками и кинуть под обрыв таким борцовским приемом, как бросок через голову, то она пролетит в воздухе пару метров и исчезнет на дне оврага. А около лыжни снегохода останется только несколько следов. Ну, допустим, сошли девушки, пописали и дальше поехали. Обрыв метров пять высотой, ночью ни черта не разглядишь, да и не станет никто смотреть — ведь следов, ведущих непосредственно к обрыву, не будет…
Загвоздка была только в том, что Валерия последний раз побывала на этом обрыве прошлым летом, а зимой приезжала туда аж в позапрошлом году. Конечно, вряд ли за два года там что-то существенно изменилось, но все-таки представления об этом самом овражке и даже о том, как туда доехать, у нее были довольно смутные.
Тем не менее Валерия свернула вправо с полузаметенной лыжни, которую оставила утром. «Буран» пошел по целине заметно медленнее, лыжи глубже садились в снег.
Лена на изменение курса никак не отреагировала. Больше того, она просто не заметила, что снегоход поехал куда-то не туда. И волноваться, естественно, не стала. Напротив, ей стало поспокойнее, поскольку она почувствовала, что «Буран» едет медленнее, неторопливо объезжая большие деревья и пни. .
