«Русский вепрь» поначалу строил свою коммерческую деятельность на попытках организовать всякие там «рашен сафари» для отчаянных интуземцев, жаждавших подстрелить настоящего русского медведя, лося или хотя бы кабана. Для начала Ольга Михайловна приватизировала охотничий домик бывшего Сйдоровского РК КПСС, куда в прежние времена любило приезжать и областное начальство. Там и впрямь можно было поохотиться, даже на настоящего дикого, а не прирученного медведя. Ольга Михайловна даже утверждала в рекламных проспектах, что область находится на одном из первых мест в мире по численности медведей на квадратный километр территории. Однако число иностранцев, желающих привезти в Европу или Америку медвежью шкуру, все же было не столь велико.
Казалось бы, «Русский вепрь» неизбежно должен был попасть в скорбный список фирм-банкротов, но тем не менее, каким-то образом держался на поверхности. Какие финансовые операции этому способствовали — сказать трудно, хотя злые языки (как правило, шепотом и в тряпочку!) утверждали, будто «Вепрь» что-то как-то от чего-то отмывает, в том числе и очень большие взяточные суммы, полученные прокурором Иванцовым в период до его ухода на пенсию. Многие даже считали, что после того, как Виктор Семенович уйдет на пенсию, его непременно посадят. Но… Иванцов уже больше года наслаждался заслуженным отдыхом, а его никто не трогал.
Вот такой-то фирме и досталась бывшая экологическая станция. Должно быть, поначалу и здесь хотели организовать охотничий домик с сауной и иными сервисными услугами для уважаемых иностранных или российских гостей. Но имелась загвоздка: станция находилась на территории федерального заповедника. То есть для того, чтоб организовывать тут всякие «царские охоты», пришлось бы пойти на большие затраты не только в области, но и в столице. Поэтому «Русский вепрь» решил, что раз станция прежде была экологической, то следует создать на ее базе элитарный клуб, куда смогут приезжать в строго ограниченном числе высококультурные господа, граждане и даже товарищи, пожертвовавшие на дело улучшения областной экологии от 5 до 10 тысяч долларов, а также сдавшие экзамен по экологическому минимуму — во всяком случае, так было записано в уставе. Этим избранным лицам дозволялось приезжать в заповедник на личном транспорте, парковаться на территории бывшей станции, совершать пешие и конные прогулки, фотографировать флору и фауну, рисовать пейзажи и анималистику, делать скульптуры, композиции и инсталляции из сухих веток и листьев, а также собирать грибы и ягоды «в нетоварных объемах».
Само собой, что число жителей областного центра и всей области, способных и желающих ради подобных уставных привилегий и любви к природе выложить хотя бы пять «тонн» баксов за карточку члена-корреспондента клуба (за карточку действительного члена надо было платить вдвое больше), исчислялось цифрой с одним нулем, возможно, даже без палочки. Тем более что все то же самое в принципе можно было за-бесплатно делать в других, не заповедных лесах, где даже грибы и ягоды можно было собирать в товарных объемах. Со всех точек зрения, казалось бы, затея мадам Иванцовой — многие, впрочем, полагали, что идея принадлежала ее супругу! — была явно альтруистической и обреченной на банкротство. ан нет, «Клуб любителей природы» жил и процветал, в областной картинной галерее, в уцелевших Дворцах культуры и даже в самой обладминистрации регулярно проходили выставки фотохудожников, живописцев-пейзажистов, скульпторов-анималистов, экологических плакатистов, флористов-инсталляторов, а также всяких там икебанщиков, творивших на базе клуба. Особых доходов, правда, эти выставки не приносили, хотя довольно многие творения членов клуба время от времени кто-нибудь покупал. Некоторые произведения даже в Москву добирались, а оттуда — за кордон.
Вокруг «Клуба любителей природы» создалась небольшая, но весьма энергичная группа журналистов областной прессы, которые усердно пропагандировали деятельность клуба в печати и на телевидении — вроде бы от чистого сердца, от любви к природе и художественному творчеству. Однако некоторые уже на «Тойотах» и «Хондах» ездили, а заместитель главного редактора «Губернских вестей» господин Слуев — аж на «Мерседесе-300». Именно он был, так сказать, основным в этой команде писак и раздавал инструкции, как и что освещать. Само собой, «чужих» журналюг к клубу и близко не подпускали. Правда, несколько раз слухи о возбухшем в лесной глуши культурном центре долетали до столицы и даже до иностранных корреспондентов. Таких «залетных» сведущие люди отправляли в пресс-службу клуба, которая на общественных началах располагалась в замдиректорском кабинете «Губернских вестей». Там их встречал Николай Михайлович Слуев, обаятельный пожилой джентльмен, внешне вполне соответствовавший имиджу этакого «доктора Дулитла» (он же Айболит), то есть человека, которого ничто на свете не заботит, кроме здоровья бедных зверюшек и чистоты водички, которую они пьют. На импортных журналюг такой тип действовал безотказно. Слуев мог закатить им такую лекцию о состоянии экологии области, о героической борьбе администрации за преодоление экологических последствий хищнического правления проклятых большевиков и об усилиях общественности, где на первом месте, конечно же, стоит работа «Клуба любителей природы», что даже какой-нибудь зубастый пройдоха начинал думать, что имеет дело с фанатом окружающей среды, готовым сдохнуть, но не дать спилить даже одно деревце. Ну и, конечно, какой-нибудь лох импортный был на сто процентов убежден, что имеет дело с искренним демократом, так сказать, «диссидентом с доавгустовским стажем». Возможно, даже сидевшим по пресловутой 70-й статье или незаконно заточавшимся в психушку.
На самом деле — ни хрена такого. Слуев никаким диссидентом не был отродясь и прекрасно работал в областной газете еще тогда, когда она называлась «Ленинский путь». Правда, долгое время он был просто корреспондентом, а до заведующего отделом дорос только через десять лет. Начал он с сельскохозяйственного отдела, а затем успел поруководить и почти всеми остальными, даже отделом партийной жизни, когда таковой еще имелся, ибо газета была органом обкома КПСС. Оттуда открывалась дорожка на пост ответственного секретаря, но в эпоху перестройки учуяв, куда ветер дует, Слуев сам попросился на отдел криминальной хроники. В общем, он правильно поступил, потому что и главного, и замов, и ответсека после августа 1991 года со своих постов сняли, а вместо них, как ни странно, главным назначили бывшего инструктора отдела печати горкома КПСС, замами — двух парней из бывшего обкома ВЛКСМ, а еще одного — ответсека, как раз! — прислали из КГБ…
Имя себе на криминальной хронике Слуев не составил, но знакомства нужные приобрел, и хотя возраст у него приближался к шестидесяти, замом он все-таки стал, благо один из бывших комсомольцев начал было (хотя и в кулуарах!) гнать волну на предержащего власти губернатора. Кто настучал об этом в администрацию, трудно сказать, но после того, как зама поперли, на его место неожиданно для многих утвердили Слуева. Старый конь борозды не испортит. За без малого 30 лет газетной работы заслуженный работник культуры так приловчился нос по ветру держать и обличья менять — куда там молодым! Опять же многие знали, что и «экологическая» деятельность Слуева тому немало способствовала. В частности, Валерия Михайловна Корнеева, заведующая «Клубом любителей природы», где-то и кому-то словечко замолвила…
