Книга Душегубы, страница 2. Автор книги Леонид Влодавец
Cтраница 2
оказалось
достаточно, чтобы за одну неделю соорудить в северном крыле казармы полный
набор необходимых помещений для одной роты, а за вторую - построить точно
такую же систему и в южном крыле, откуда рядовых необученных оперативно
переселили в северное. "Деды" со свистом покинули ряды войск, оставив их
наедине с проблемами переходного периода.
После этого уже и командиры рот стали глядеть друг на друга волками,
несмотря на то, что до того вполне прилично относились друг к другу. А
соответственно и все прочие офицеры стали проявлять лишнюю нервозность, если
речь шла о нарядах, караулах и прочих случаях, где происходило
соприкосновение интересов. В нарядах и караулах шли постоянные разборки во
время приема-сдачи.
Командование части пыталось примирить между собой оба подразделения, но
ничего толкового у него не получалось. Драки между солдатами стали почти
обычным явлением, и, хотя они не доходили до опасной черты, за которой
начинается то, что называется "массовыми беспорядками", не было никакой
уверенности в завтрашнем дне. То есть большая буза могла произойти со дня на
день. Теперь надо было удивляться не тому, как могла из-за сущей ерунды
развиться уже нешуточная вражда, и не тому, что из-за какого-нибудь
очередного пустяка произойдет большой мордобой, а тому, что этот мордобой
пока еще не произошел. Сменили друг друга несколько призывов, но вражда не
унималась. Назначили командира первой командиром второй и наоборот. Но и из
этого толку не вышло. Оба начали смотреть на проблемы из другой канцелярии,
но точно так же, как и прежде. Каждый считал, что его ребята были молодцы, а
у преемника - дрянь. Получив под команду "чужих", оба ротных начинали
думать, что, попав в "хорошие руки", их новые подчиненные исправляются, а
прежние, угодив под команду "козла", портятся. Не принесли облегчения ни
перевод из роты в роту половины их личного состава, ни обмен старшинами.
Когда началась война в Чечне, то кадрированную часть не тронули. Правда,
командиру неофициально намекнули, что не худо бы подыскать отделение
добровольцев для пополнения одного из сводных мотострелковых батальонов,
который уже находился на Кавказе. Хотя это было и не жесткой обязаловкой, а
так, просьбой о дружеской помощи, поскольку округу спусти ли приличную
разнарядку на "горячую точку". А наскрести по частям нужное число
более-менее пригодных для дела пацанов оказалось трудновато.
Нет, дело было, конечно, не в том, что не хватало желающих. Как ни
странно, но не так уж и мало было пареньков, которые хотели поиграть со
смертью. Одни из самоутверждения, другие от легкомыслия, третьи от злости,
четвертые от тоски, пятые от того, что "за державу обидно". Но поди потом
докажи мамам, что их сынок действительно сам напросился. Ведь если маме
привезут, не дай Бог цинк, то сам парнишка уже ничего не скажет. Но найдется
другой, который, побегав под пулями, померзнув в степи на ветру или,
наоборот, крепко погревшись от горящей "брони" и прокляв тот день, когда
выбрал такую судьбу, скажет, что его заставили записаться "добровольцем".
Весело будет, если этой мамочке суд удовлетворит иск? Миллионов на сто,
например?
Нет уж, брать - так сирот. Процент детдомовцев в армии нынче здорово
вырос. Потому что если родителям сын не в тягость, его в армию так просто не
отдают. А когда нет этих родителей, которые справку от врача купят или
военкому посулят, что им крутые займутся, то можно такого призывника и в
солдаты взять без особых проблем, и спокойно посылать пацана хоть черту в
зубы. Жаль только, что тех, кто родителей имеет, все-таки намного больше.
О том, что из части будет набор на войну, все, конечно, узнали быстро. В
обеих ротах уже знали насчет командирской идеи набрать детдомовцев. Всего их
было семеро. Трое в первой роте и четверо во второй. А нужно было минимум
восемь. И тогда, поглядев повнимательнее личные дела, нашли еще одного -
рядового Русакова Валерия Юрьевича, 1976 года рождения, русского. Отца у
него не водилось, а мать в период прохождения сыном военной службы была
осуждена по статье 108 "Умышленное тяжкое телесное повреждение" на пять лет
лишения свободы. Подралась с собутыльницей во время совместного распития и
располосовала ей лицо ножом.
Само собой, он был тоже из первой роты, и, таким образом, ни один из
ротных не смог бы обидеться и заявить, будто у него отобрали больше людей,
чем у коллеги.
Однако, когда Русакову предложили вызваться добровольцем, он с ходу
отказался. Сначала спросил, приказ это или нет, а когда узнал, что все на
действительно добровольной основе, то отказался наглухо. С ним повели
задушевную, хотя и немного нервную, беседу.
Сперва рассказали о том, какие сволочи боевики, как там, в этой Чечне,
нужны крепкие и умелые солдаты второго года службы, тем более со стабильно
отличной оценкой по стрельбе, как у него, Русакова. Потом немного
поспрашивали о семейных делах, посочувствовали насчет матери,
поинтересовались неназойливо, что с отцом.
Первую часть - повествовательно-ознакомительную и
пропагандистско-агитационную - Валерий прослушал и принял к сведению, но не
более того. Когда же началась вторая часть, то есть влезание в душу, рядовой
объяснил, что является сыном неизвестного солдата кавказской национальности,
возможно, даже и чеченца. Фамилия у него материнская, отчество - по деду.
Вообще-то он, можно сказать, плод "дембельского аккорда", такой же, как
старая казарма. Какие-то стройбатовцы получили задачу срочно возвести
трансформаторную будку во дворе нового дома, где велись отделочные работы. А
там на практике девчонки из ПТУ штукатурили, в том числе и Валеркина мать.
Подробностей Русаков, конечно, не знал, но только на свет он появился в
результате этой "практики".
Доложил рядовой Русаков и такую простую вещь, что мать ему лично
ничуточки не жалко, потому что она всю жизнь, пока он, Валерка, подрастал,
пила и гуляла без передышки. Она уже один раз сидела по 206-й за
хулиганство, а ее сына воспитывали дед с бабкой. После того как дед и бабка
умерли, Валерка жил сам по себе в их комнате, а чтоб мать не мешалась,
врезал в свою дверь замок.
Тогда товарищи офицеры, уговаривавшие Русакова, закинули удочку: что ж,
мол, тебе мешает? Может, если ты не поедешь, вызовется кто-нибудь из ребят,
у которого и мама, и папа живы. И не стыдно тебе будет, если что?
А Русаков сказал, что ему будет стыдно за того дурака, который сам себя
на убой отправит. Все уговаривающие так и сели.
ДОБРОВОЛЕЦ В НАТУРЕ
До контрольного срока отгрузки добровольцев (в кавычки, пожалуй, брать
эти слова не надо) оставалось всего ни шиша. А ротные, узнав, что Русаков в
добровольцы не хочет, едва не подрались. Почему? Да потому, что во второй
роте был один настоящий доброволец, который прямо-таки рвался на войну.
Но его браковали по нескольким позициям. Во-первых, у него и отец, и мать
были живы-здоровы, а во-вторых, папа у этого воина был человек не простой, а
с возможностями. Хотя, конечно, он мог бы при желании послать сына за свой
счет учиться в Кембридж или Принстон, а не отправлять его служить
