– Ну ничего, – улыбнулся капитан. – Человек погорячился. Но
у него были основания. Он, может быть, нервный, а вы его оскорбляете, называя
идиотом. В его лице вы оскорбляете и те органы, которые он собой представляет.
Я уже не говорю о том, что вы посмели называть себя именем, которое всем нам
слишком дорого, которое в нашей стране может носить только один человек, вы
знаете, о ком я говорю.
– Ой, начальник! – покачал головой самозванец. – Зачем вы
так строго со мной говорите? Вы даже не можете себе представить, что с вами
будет, когда вы посмотрите мой документ. Вы будете вместе с вашим идиотом
вылизывать с пола мою кровь языком. А потом я буду приходить к вам и буду
снимать штаны, и вы вместе с вашим идиотом будете целовать меня в заднее место.
Новый удар Свинцова свалил его с ног. При этом изо рта его
вылетела вставная челюсть, стукнулась о косяк и раскололась надвое. Обхватив
голову руками, самозванец стонал и выкрикивал что-то бессвязное.
– Свинцов, – сказал капитан, – а в самом деле, где его
документы?
– Не знаю, – сказал Свинцов, – не смотрел.
– Посмотри.
Свинцов нагнулся над потерпевшим, обшарил и положил на стол
капитана старый засаленный паспорт. Капитан брезгливо раскрыл паспорт,
посмотрел и глазам своим не поверил. Может быть, первый раз в жизни улыбка
сползла с лица капитана. Ему показалось, что в кабинете темно, он включил
настольную лампу. Буквы, четко выведенные канцелярской тушью, прыгали перед
глазами Миляги, он никак не мог их сложить. Слатин, Сатлин, Салтин… Нет,
все-таки Сталин. Сталин Моисей Соломонович. Неужели родственник? Капитана
знобило. Он уже видел себя приставленным к стенке. Бог ты мой, что же это
такое! Ведь отец Сталина, кажется, был сапожник!
– Свинцов! – сказал капитан, не слыша собственного голоса. –
Выйди из кабинета!
Свинцов вышел. Но это не облегчило положения капитана. На
какое-то время он просто сошел с ума и производил совершенно бессмысленную
работу: то придвигал к себе какие-то бумажки, то отодвигал их. Потом схватил
пресс-папье, придавил им паспорт, подул на паспорт и двумя руками осторожно
подвинул его к краю стола.
А задержанный, между прочим, все еще лежал на полу. Он лежал
в прежней позе, скорчившись и держа голову двумя руками, словно боялся, что
иначе она вовсе отвалится.
Капитан отодвинул стул и, приняв стойку «смирно», произнес
во весь голос, словно командовал:
– Здравствуйте, товарищ Сталин!
Сталин отнял от лица одну руку и недоверчиво покосился на
капитана.
– Здгавствуйте, здгавствуйте, – осторожно сказал он. – Мы
уже виделись.
Надо было б помочь ему встать, но капитан не решался. У него
дрожали колени, и во рту появился керосиновый привкус.
– Вы… – сказал он и сглотнул слюну. – Вы… – и облизал губы.
– Вы – папа товарища Сталина?
– Ой, как у меня все болит! – Сталин пополз на четвереньках
по полу, подобрал сперва один кусок челюсти, потом другой. – Мои зубы! –
простонал он, глядя на эти обломки. – Боже мой, что я теперь без них буду
делать?
Он с трудом поднялся и сел перед капитаном. Посмотрел ему в
глаза.
– Что, испугался, бандит? – спросил он злорадно. – Садись,
сволочь, сто болячек на твою голову. Где я возьму теперь такие зубы?
– Мы вам вставим новые, – поспешил заверить капитан.
– Новые, – передразнил старик. – Где вы возьмете такие
новые, хотел бы я знать? Эти зубы вставлял мне мой сын. Разве в этом городе
кто-нибудь умеет делать такие зубы?
– Эти зубы делал лично товарищ Сталин? – умилился капитан и
протянул руки. – Можно потрогать?
– Дурак, – сказал Сталин, отодвигая обломки. – У тебя руки в
крови, а ты ими все хочешь трогать.
И тут в мозгу капитана забрезжило спасительное воспоминание.
Если это отец Сталина, то, значит, сам Сталин должен называться Иосиф
Моисеевич. Но его ведь зовут… его ведь зовут… Миляга никак не мог вспомнить
отчество любимого вождя.
– Я извиняюсь, – начал он нерешительно, – но ведь, кажется,
у папы товарища Сталина другая фамилия. И имя не такое. – Постепенно капитан
приходил в себя. – Почему же, собственно говоря, вы себя выдаете за папу
товарища Сталина?
– Потому что я и есть папа товарища Сталина. Мой сын,
товарищ Зиновий Сталин, самый известный в Гомеле зубной техник.
– Вот оно что! – К капитану вернулось игривое настроение. –
Ну что ж, у нас зубные техники тоже работают очень неплохо.
Он нажал кнопку звонка. В дверях появилась Капа.
– Свинцова! – приказал капитан.
– Сейчас. – Капа вышла.
– Вы хотите опять позвать сюда этого идиота? – забеспокоился
Сталин. – Вы знаете, я вам не советую этого делать. Вы еще молодой человек, у
вас все впереди. Зачем вам портить свою карьеру? Послушайте совета старого
человека.
– Я вас уже слушал, – улыбнулся капитан.
– Послушайте еще. Я с вас денег за совет не возьму. Я вам
только хочу сказать, что, если кто-нибудь узнает, что вы арестовали и били
Сталина, пусть даже не того Сталина и даже не его папу, а просто какого-нибудь
Сталина, боже мой, вы даже не представляете, что с вами будет!
Капитан задумался. Пожалуй, старик прав. Положение
действительно щекотливое.
Вошел Свинцов.
– Звали, товарищ капитан?
– Выйди, – сказал Миляга. Свинцов вышел.
– Послушайте, – сказал капитан. – Моисей… э-э…
– Соломонович, – не без достоинства подсказал Сталин.
– Моисей Соломонович, зачем вам носить эту фамилию? Вы же
знаете, кому она принадлежит.
– Во-первых, она принадлежит мне, – сказал Моисей
Соломонович. – Потому что мой отец был Сталин и мой дедушка тоже Сталин. Нам
эту фамилию дали еще за царя. Дедушка имел небольшой заводик, где он варил
сталь. И поэтому его прозвали Сталин.
– Но все-таки неудобно такое совпадение…
– Это вам неудобно, а мне даже очень удобно. Потому что,
если у меня будет фамилия Шпульман или, например, Иванов, так-таки этот ваш
идиот сможет вставлять мне зубы сколько захочет. Между прочим, в Гомеле
начальник много раз предлагал мне менять мою фамилию, но я сказал ему одно
слово – нет. Между прочим, он был на вас очень похож. Это был не ваш брат?
