Отворилась входная дверь, и на пороге замка появился высокий
пожилой человек с густыми седыми бакенбардами. Один из подростков — очевидно,
их командир — обратился к этому человеку тоном хорошо вышколенного солдата.
Ирка быстро переводила.
— Господин Себастьян, группа семь во время тренировки
на местности задержала двух посторонних. Посторонние пытались вступать в
контакт на низшем языке. Сестра Моника не проявила должной твердости и тоже
использовала низший язык.
— Хорошо, — ответил Себастьян, —
возвращайтесь на полигон, продолжайте тренировку. Сестре Монике пройти штрафные
препятствия.
После этого он повернулся к задержанным женщинам и на почти
безупречном русском языке сказал им:
— Добро пожаловать, дамы! Мы вас ждали.
Он распахнул дверь, пропустил женщин вперед и, вынув из
кармана мягкой кожаной куртки небольшой плоский пистолет, резким отрывистым
голосом скомандовал:
— Вперед!
Войдя в замок, подруги оказались в большом прохладном холле.
Пол был вымощен в шахматном порядке черными и белыми плитами, в углу стоял
декоративный рыцарь с алебардой. Из холла вели в разных направлениях четыре
двери.
— Сюда! — Господин Себастьян указал пистолетом на
низкую дверь в углу, возле рыцаря.
Мадам Ларош, опасливо оглядываясь на провожатого,
направилась к двери. Надежда замешкалась, внимательно осматривая помещение.
— Шевелись, старая кляча! — рявкнул господин
Себастьян.
«Ах ты, мерзавец, — подумала Надежда, — этих слов
я тебе ни за что не прощу! Ты меня не знаешь, но ты меня еще узнаешь, и очень
скоро!»
С преувеличенной медлительностью она подошла к двери. Мадам
Ларош уже открыла ее и шагнула в темный коридор. Вдруг Надежда истошно
завопила:
— Мышь! — и шарахнулась в сторону декоративного
рыцаря. Оказавшись рядом с ним, она ловким пинком сделала железному крестоносцу
подножку. С жутким грохотом рыцарь повалился на подбежавшего к месту действия
господина Себастьяна. Этот невоспитанный мужлан охнул и упал на пол, подмятый
центнером высококачественного металлолома. Надежда наклонилась над поверженным
врагом, убедилась, что он лишился сознания, и мстительно проговорила:
— Это меня ты посмел назвать старой клячей? На себя
посмотри, вот тебе! — и изо всей силы пнула его ногой в кроссовке.
Потом она развернулась, увидела в проеме двери Ирку,
изумленно наблюдавшую за развитием событий, и крикнула ей:
— Скорее бежим! Только не в эту дверь, раз он нас хотел
вести туда — значит, нам туда не надо!
Она пересекла холл, распахнула высокую резную дверь на
другой стороне и побежала по полутемному коридору. Подруга едва поспевала за
ней, но, хотя и дышала тяжело, сумела восторженно проговорить:
— Ну, Надька, ты даешь! Как ты его.., рыцарем! Просто
супермен.., или супервумен!
— Спрашиваешь! — гордо ответила на бегу Надежда.
По обе стороны коридора было множество закрытых дверей, но
Надежда не решалась открыть какую-нибудь из них. Наконец коридор уперся в
крутую металлическую лесенку. Неожиданно из-за последней двери выскочила
красивая, довольно молодая женщина и, шагнув к Надежде, на чистейшем русском
языке воскликнула:
— Слава Богу, вам удалось убежать! Скорее за мной, я
покажу вам единственный выход из этого гадюшника!
С этими словами незнакомка нервным жестом поправила густые
темные волосы и побежала вверх по лестнице. Надежда, крайне удивленная
появлением неожиданной союзницы, тем не менее двинулась следом.
— Как хорошо, что вы появились здесь! — Брюнетка,
продолжая подниматься по лестнице, обернулась к Надежде и снова тем же
характерным жестом поправила волосы. — Может быть, и мне вместе с вами
удастся сбежать из этого вертепа! Вы не представляете, какие здесь ужасные
люди!
Женщины поднялись на лестничную площадку второго этажа.
Дождавшись запыхавшуюся мадам Ларош, брюнетка подтолкнула обеих русских дам к
огромной двустворчатой двери из резного дуба, распахнула эту дверь со словами:
«Сюда, сюда, скорее сюда! Это единственный выход!» — и как только подруги вошли
в эту дверь, прошла следом и захлопнула ее за собой.
Женщины оказались в огромном кабинете, обставленном темной
антикварной мебелью.
По стенам, за стеклами книжных шкафов, тускло отсвечивали
позолоченные корешки старинных книг. В глубине кабинета за огромным столом
красного дерева, сидел седой мужчина с яркими пронзительными голубыми глазами
на смуглом морщинистом лице.
Закрыв за собой дверь и встав возле нее за спиной у подруг,
брюнетка снова поправила волосы и совершенно другим голосом — сухим и
насмешливым — повторила:
— Вы не представляете, какие здесь живут люди! Вот,
например, господин граф… Господин граф, позвольте представить вам наших
невежливых гостей из России. Сначала пришли, не спросив разрешения, потом
хотел?? уйти, не попрощавшись…
Надежда тяжело вздохнула и сказала, обернувшись к своей
подруге:
— Ну надо же так поглупеть — попалась в такую
элементарную ловушку. Вот, Ирка, что делает с людьми самоуверенность!
Обрадовалась, что так ловко разделалась с Себастьяном, — и моментально
поглупела.
— Что там случилось с Себастьяном? спросил недовольным
голосом хозяин кабинета.
— Эти взбесившиеся домохозяйки уронили на него
рыцарские доспехи, — поспешно доложила брюнетка.
— Стареет Себастьян!
— Вот как! — воскликнула Надежда. — Кажется,
здесь все говорят по-русски! Чувствую себя просто как дома.
— Господин граф говорит на восемнадцати языках, —
невозмутимо сообщила брюнетка, — и в силу своей воспитанности предпочитает
с каждым человеком общаться на его родном языке.
А поскольку мы с вами русские…
Надежда бросила на нее презрительный взгляд и проговорила:
— Не хочется иметь с вами ничего общего.
— Стоп, стоп, дамы! — Хозяин кабинета недовольно
постучал по столу. — Прекратите пустые препирательства. Мадам Зет, объясните
мне, кто эти женщины и как они оказались в Эдеме…
— Эдем! — воскликнула Надежда. — Так я и
думала! А вы, должно быть, воображаете себя Саваофом!
На загорелом лице хозяина выражение спокойной
заинтересованности сменилось раздражением и злостью. Послышалось негромкое
гудение мотора, и кресло, в котором он находился, выехало из-за стола и
подъехало к гостям.
Надежда увидела, что господин граф сидит в инвалидном кресле
на колесах с небольшим пультом управления. Ноги его были укутаны пледом.
Уставившись на Надежду своими пронзительными голубыми
глазами, он прошипел:
— Никому не позволено насмехаться надо мной, моими
планами и моим детищем! Вы рискуете познакомиться с безжалостными малютками!
