Кража по-прежнему оставалась полной загадкой, поскольку все, кто имел связки ключей, утверждали, что держали их либо у себя в кармане, либо в собственном кабинете…
Полицейские, завершив необходимые следственные действия, распорядились унести тело садовника. Место преступления отгородили ленточкой, и Лемерсье, отдав распоряжения своим людям, предложил Альдо подвезти его.
— Тогда на стоянку такси, ведь свою машину я отослал по вашему приказу.
— Вы так торопитесь? — вмешалась леди Мендл. — Мне кажется, что комитету — по крайней мере, той его части, что действительно работает! — следует срочно собраться. Напоминаю вам, что через две недели должен состояться концерт и праздничный ужин в Деревушке. Полагаю, отменить их будет трудно: приглашения давно разосланы, и почти все гости подтвердили свое согласие на участие в мероприятии.
— Да, это же истинная правда! — простонала мадам де Ла Бегасьер. — А я совсем забыла. Что мы будем делать? Вообразите, что этот преступник, который не способен даже понять, кого убивает, вновь примется за свое грязное дело во время празднества!
Эта бедная женщина, которая обладала прекрасным характером и в обычные дни была отличным организатором, теперь совсем потеряла голову и сломилась под тяжестью случившегося. Ей ответил лорд Кроуфорд:
— Нет никаких причин отменять концерт и ужин. Слишком много средств было потрачено. Но надо обязательно отправить приглашение комиссару Лемерсье.
Когда тот дал согласие, леди Мендл предложила всем собраться завтра у нее за ужином.
— Я живу на вилле «Трианон», на краю парка. Вы к нам присоединитесь, комиссар?
Лемерсье поклонился:
— Благодарю вас, мадам, но боюсь, у меня будет слишком много работы. Как бы там ни было, держите меня в курсе ваших решений. А теперь едем, князь, если вы не раздумали. Я прикажу, чтобы вас доставили домой, — торопливо добавил он.
Альдо охотно задержался бы, но ему совсем не хотелось перечить комиссару, который вроде бы смягчился, поэтому он попрощался с членами комитета и последовал за Лемерсье. Он уже садился в машину, когда леди Мендл крикнула ему:
— Если Адальбер в Париже, привезите его! Морозини взглянул на нее с удивлением:
— Адальбер? Вы имеете в виду Видаль-Пеликорна?
— У меня только один знакомый с таким именем! — смеясь, ответила она. — Полагаю, у вас тоже. И я его знаю с давних пор! Будьте же добры, приезжайте вместе с ним.
— С удовольствием!
Это и в самом деле была хорошая новость! Он собирался расспросить комиссара об этой англичанке, которую впервые увидел накануне открытия выставки, но Адальбер расскажет ему гораздо больше, поэтому он решил воспользоваться наметившимся благоприятным сдвигом в отношениях с шефом версальской полиции и затронуть еще одну занимавшую его тему.
Действовать следовало с осторожностью, и он начал издалека:
— Если это не помешает вашему расследованию, мне хотелось бы узнать…
— …историю с фальшивым украшением, которое так заинтересовало вас.
— Браво! Вы просто читаете мысли…
— Большой заслуги тут нет: это единственное, что могло бы иметь для вас значение, раз вы никак не связаны с кражей… и убийством. Что ж, я вас удивлю. Во время подготовки к выставке ювелир Шоме получил письмо от некоей мадемуазель Каролин Отье. Она сообщала, что ее семье принадлежало алмазное украшение Марии-Антуанетты, которое было затем украдено, и осталась только копия, сделанная ее дедом. Мадемуазель Отье попросила выставить эту копию вместе с другими драгоценностями в надежде, что вор или, по крайней мере, нынешний владелец как-то обнаружит себя, увидев на выставке «слезу». Украшение было приложено к письму: по словам отправительницы, она должна срочно уехать во Флоренцию, где заболела ее близкая родственница. Следовательно, ответа дождаться не может и во всем доверяется месье Шоме. Если он откажется выставить копию, она не будет к нему в претензии и просто заберет свою вещь, когда вернется в Версаль.
— Поскольку уже было принято решение показать копию знаменитого ожерелья, — задумчиво сказал Морозини, — не было, конечно, никакого резона отказываться и от этого предложения.
— Да, но надежда, что вор или нынешний владелец объявится, кажется мне несколько легкомысленной.
— Не такой уж и легкомысленной. Тщеславие коллекционеров не знает границ. Им невыносима мысль, что какой-то самозванец смеет объявлять себя владельцем сокровища, которое находится в их руках. Мне об этом кое-что известно, — вздохнул он, подумав о «Розе Йорков», старинном алмазе, из-за которого пролилось столько крови. — Коллекционер не может удержаться от искушения, хотя и действует более или менее скрытно. Но он всегда проявляет себя. Полагаю, Шоме дал вам адрес мадемуазель Отье? Подлинная или фальшивая эта «слеза», но она украдена — и девушку следует предупредить…
— Все, что мы можем сделать, это опустить на всякий случай повестку с вызовом в полицию в почтовый ящик. Мадемуазель Отье живет в старом доме, который стоит на отшибе и пребывает, похоже, в весьма плачевном состоянии. И, как она объяснила, сейчас там никого нет.
— А слуги? Соседи?
— Абсолютно никого! — проворчал Лемерсье, которого начинали раздражать вопросы Альдо. — Видимо, в золоте она не купается, поэтому можно понять, почему ей так хочется отыскать подлинные камни…
— Вас не затруднит… дать мне этот адрес?
— Разумеется, затруднит! — внезапно побагровев, взревел комиссар. — Чтобы вы полезли в дело, которое вас не касается? Об этом и речи быть не может! Вот что, на стоянке два такси. Берите машину и возвращайтесь к себе! Сегодня я провел с вами уже достаточно времени!
— А… как насчет ближайших дней?
— Ведите себя тихо и ни в коем случае не уезжайте из Парижа. Не забывайте, что вы свидетель… пока. Поэтому будьте у меня под рукой! Вообще-то, я даже подумал, не лучше ли вам поселиться в Версале на время расследования.
— Но это совершенно не входит в мои планы! Я ведь коммерсант и приехал всего на несколько дней…
— Сожалею, но вы мне нужны здесь. Ведь вы, кажется, весьма ценный специалист по украшениям…
— Я предпочитаю слово «эксперт», — сухо поправил Морозини. — Это мой официальный титул…
Небрежным взмахом руки Лемерсье отверг это возражение.
— Не вижу большой разницы! Как бы там ни было, вы вроде бы превосходите всех в этой области: по крайней мере, так утверждает мой коллега Ланглуа. Кажется, ему случалось использовать ваши таланты. Ну, это его дело! Сам я вас не знаю, но если вы представляете такой интерес, мне не с руки гоняться за вами до самой Венеции. И даже до Парижа, если вы мне понадобитесь срочно. Кроме того, почти все члены вашего комитета живут в Версале. У них достаточно места, и кто-нибудь из них с радостью разместит вас у себя!
— Я терпеть не могу беспокоить других людей! — заявил Морозини. — Раз вы принуждаете меня остаться, я предпочитаю гостиницу…
