Мадам Венна сглотнула, удивившись тому, как ее тронула эта нежная забота.
— Благодарю вас, — тихо произнесла она.
— Вас, похоже, удивляет, что я могу быть галантным?
Она покачала головой:
— Вовсе нет. Вы всегда были добры и почтительны с моими девочками и слугами. Я просто не ожидала…
— Что я буду вежлив с вами, — договорил он за нее и кивнул так, будто она подтвердила его предположения. — Чего же вы от меня ожидали?
Мадам Венна не была готова к подобному разговору. Она уже привыкла к вежливой отстраненности, которая была свойственна их отношениям все эти годы. Почему он внезапно решил изменить правила?
— Как вы узнали, что я здесь? — Представить, что кто-то из ее работников мог выдать ее местонахождение маркизу, она не могла. — Вы следили за мной?
— Что вы, зачем мне следить за вами, мадам В? — сказал он, гладя костяшками пальцев ее щеку.
Только сейчас она осознала, что он не отошел от нее и сама она не попыталась отстраниться. Она потупила взор и заставила свои ноги сдвинуться с места. Его рука в перчатке касалась ее лица, и, возможно, поэтому она вдруг почувствовала его запах. Духами он не пользовался. Это был чистый мужской запах, от ощущения которого ей захотелось прижаться к этому мужчине и зарыться лицом в его черный парадный сюртук.
— Я не знаю, — призналась она, смутившись. — Вы упомянули, что лорд Малкастер похвалялся перед остальными джентльменами. Вы пошли за мной, потому что беспокоились?
— Замечательный повод, не правда ли?
Она громко вздохнула, все больше разочаровываясь, потому что маркиз настойчиво уходил от ответа.
— Вы не ответили на мой вопрос.
Лорд Сэйнтхилл усмехнулся.
— Да, не ответил. — Он наклонился к ней так близко, что его губы прикоснулись к ее уху. — Что-то подсказывает мне, что ложь вам будет милее правды.
Какой правды? Она отклонилась и посмотрела ему в глаза. Вопрос готов был сорваться у нее с языка. Лорд Сэйнтхилл однажды назвал ее трусихой. Это обвинение было ей неприятно, и она не хотела дать ему повод для очередного оскорбления.
— Что… а-а-ах… — пробормотала она, когда губы маркиза накрыли ее уста.
О, это было коварством с его стороны!
Мадам Венна подняла руки, будто собираясь оттолкнуть его, но вместо этого ее пальцы легли на его плечи, пока его губы ласкали ее с нежностью, которой она не ощущала уже шесть лет.
Шесть лет…
От этих сладостных прикосновений ей захотелось расплакаться.
В отличие от лорда Малкастера он не давал воли рукам. Поцелуй не был требовательным. Мадам Венна закрыла глаза, чувствуя, как нежность его влажных губ опускается теплой волной по ее телу вниз, к самым коленям.
С тихим вздохом ее уста открылись навстречу его ищущим губам. Никогда еще поцелуй так не согревал ее и не напоминал о том, сколько холода в ней скопилось. Такой поцелуй мог кого угодно, даже такого циника, как она, заставить поверить в любовь.
Когда лорд Сэйнтхилл отстранился, сердце ее сжалось от ощущения потери.
Конечно, все ее чувства были в этот миг написаны у нее на лице. Чуть наклонив голову, мадам Венна ослепительно улыбнулась.
— Некоторые навыки с годами только оттачиваются, не так ли? — Она легонько прикоснулась к губам, чтобы он правильно ее понял.
Но он не улыбнулся в ответ — наоборот, с серьезным видом всматривался в ее лицо.
— У меня было много возможностей потренироваться.
— А я пожинаю плоды? Как же мне повезло! — Рука ее упала, она кивнула в сторону двери. — Я вас уже и так слишком задержала, да и меня дела ждут.
Мадам Венна успела дойти до двери, прежде чем лорд Сэйнтхилл заговорил:
— Я так и не ответил на ваш вопрос.
Она обернулась.
— Это не имеет значения, милорд. Я решила, что вы правы. Обойдемся ложью. От правды одни неприятности.
Глава 10
Этот поцелуй стал для Сэйнта потрясением.
Хотела мадам Венна это признать или нет, но ее тянуло к нему. Время заставило его поставить под сомнение свои воспоминания о той единственной ночи страсти, которая у них была. Воспоминания о предшествующем флирте и о дружбе не сохранились, потому что он был слишком груб тогда.
Слишком нетерпелив.
Сначала он решил, что испугал ее, но позже понял, что это не так. Мадам Венна была женщиной опытной, выжившей и преуспевшей в опасном мире торговли плотью и грехом. Мало что могло так на нее подействовать и мало кто.
«Но я смог», — подумал он.
Сэйнт успокаивал себя этой мыслью. Это, несомненно, указывало на то, что он ей небезразличен. Ему было под силу нарушить ее душевный покой, и он намеревался воспользоваться этим своим качеством с выгодой для себя.
Вместо того чтобы явиться на следующий же вечер, Сэйнт намеренно не показывался в «Золотой жемчужине» несколько дней. Он полагал, что этим дает ей возможность убедить себя в том, что она неуязвима для его чар. Что она сможет противиться ему и взаимному влечению, которое они оба отрицали.
Вот только сам Сэйнт перестал ему противиться.
Мысли об этой женщине преследовали его шесть долгих лет. Настало время что-то с этим делать. Он подозревал, что, когда снова соблазнит ее и когда их обоюдное вожделение будет удовлетворено, его одержимость восхитительной, хоть и странной хозяйкой борделя сойдет на нет.
— Милорд, прошу меня простить за вторжение.
Сэйнт оторвал взгляд от стопки писем, которые собирался прочесть.
— Что-то случилось, Томас?
Дворецкий заколебался, что не предвещало ничего хорошего.
— К вам пришли. Я знаю, вы распорядились не беспокоить вас, но это леди Кокрелл, милорд, и она уверяет, что произошло нечто очень важное.
Черт! Действительно, должно было стрястись что-то необычайное, чтобы его матушка решила навестить сына.
— Вы пригласили ее войти?
Дворецкий с оскорбленным видом вскинул голову.
— Разумеется, я проводил ее светлость наверх, в гостиную.
— Хорошо, — мрачно промолвил Сэйнт. Ну почему дворецкий не мог сказать ей, что ее сына нет дома? — Я выйду к ней.
Взяв со стоявшего рядом кресла сюртук его светлости, дворецкий произнес:
— Вы очень великодушны по отношению к родственникам, милорд.
Его мать с этим, скорее всего, не огласилась бы.
— И не нужно нести чай. Леди Кокрелл к нам ненадолго.
В это время в другом конце города мадам Венна просматривала меню на следующую неделю. Стоявший рядом управляющий прикидывал затраты. В ожидании доставки продуктов она провела в «Золотой жемчужине» всю ночь. Хотя сегодня были предпочтительнее сдержанные наряды Кэтрин, ей пришлось быть в ярком вечернем платье мадам Венны. В этом золотистом платье она чувствовала себя оранжерейным цветком, брошенным в огород.
