Ей страстно хотелось узнать, кто он такой на самом деле, но
спросить она не рискнула. Если Роберт действительно связан с мафией, Верлецкий
уйдет от ответа или соврет. А если не связан, то сделать он все равно ничего не
сможет. Она была уверена, что никто в мире не способен противостоять
потусторонним силам. Впрочем, стражи правопорядка, вероятно, и смогли бы
вмешаться, но у них и «поэтусторонних» дел хватает., — Какая тебе разница,
как я зарабатываю деньги? — спросил Верлецкий. — Мы же не собираемся
идти под венец.
Инга решила, что она еще повременит с замужеством. Хотя…
Надо все-таки сначала поужинать с Треопаловым, а потом уж зарекаться. Она
закрыла глаза и стала вспоминать, как он ее поцеловал.
И, несмотря на пережитый ужас, сладко заснула.
Глава 6
— Значит, ты не считаешь, что я сошла с ума? — в
десятый раз спросила Инга у Верлецкого, который вез ее в своем «Вольво» за
город. С утра шел противный мелкий дождь, прореженный снежинками, и Валерий
почти не разговаривал, целиком сосредоточившись на дороге.
— С тобой все в порядке, — отрезал он. —
Прекрати паниковать.
— Тогда что все это значит? — возмущенно спросила
она, имея в виду последние события.
— Насчет говорящей собаки ничего сказать не могу, а
всему остальному можно найти другое — разумное! — объяснение. Задействуй
свой интеллект.
Однако Инга была слишком расстроена, чтобы обращаться к
разуму.
— Такое впечатление, что тебе все равно!
Верлецкий поглядел на нее удивленно:
— Я же прислал Роберта. Он во всем разберется.
— А кто он такой, этот Роберт? — сорвался-таки у
нее с языка вопрос.
— Он разве ничего не сказал?
— Ни полслова.
— Значит, не хочет, чтобы ты знала. Только
расстроишься.
«Выходит, Воронов — действительно бандит или работает на
мафию! — ужаснулась Инга. — В хорошенькую историку я влипла». Ее
душевные страдания прервал голос Верлецкого:
— Мы приехали.
Дом оказался большим и красивым. В юности Инга мечтала, что
когда-нибудь поселится в таком же, только на берегу океана. Однако под окнами у
Верлецкого был лес, подступивший к низкому забору.
— А к вам никто не залезает? — удивилась
она. — Зимой, когда никого нет?
— Здесь всегда кто-нибудь есть, — хмыкнул
он. — У меня куча родственников. Кроме того, в доме постоянно живет
экономка с мужем и двумя лабрадорами. Они тоже мои дальние родственники.
«Лабрадоры?» — хотела переспросить Инга. Несмотря на то что
Верлецкий был покладист и даже протянул ей руку помощи в трудную минуту, она
ощущала в нем что-то хищное. Опасное, как в собаке, которая нежится на коврике
кверху брюхом, но только до тех пор, пока не услышит шаги постороннего.
«Вероятно, он все-таки не любил Веронику, — пронеслось у нее в
голове. — Иначе сейчас сильно страдал бы. А меня так просто и видеть бы не
мог».
В доме действительно оказалось много народу.
— О-о-о! — раздался нестройный хор голосов, когда
они появились в прихожей.
Родственники выходили из гостиной, из библиотеки, потом
повалили из кухни — всем хотелось посмотреть на будущую жену их любимого
Валерика. Он вытолкнул Ингу впереди сказал:
— Познакомьтесь, вот моя невеста, Инга.
После чего все сразу замолчали, на лицах появилось легкое
обалдение, и тут откуда-то сбоку раздался растерянный голос тетки Марфы:
— А я думала… Я же видела… Вероника…
— Вероника была моей девушкой.., некоторое время
назад, — поспешно объяснил Верлецкий. — Но женюсь я на этой. Инга,
познакомься, вот моя мама. А это Отто.
И он подвел ее к статной женщине с волнистыми волосами, заколотыми
наверху, как у гречанки.
— Татьяна, — улыбнулась женщина и, приобняв,
поцеловала Ингу куда-то в ухо душистым поцелуем.
Она была в красивом брючном костюме и выглядела молодо. Отто
тоже молодился. Откляченный зад и круглое брюшко делали его похожим на морского
конька. Залысины выгрызли яз белесой шевелюры значительные куски, но ой
держался бодро, словно только что отметил сорокалетие.
— Отто, — с удовольствием представился он, сразу
же обозначив свое иностранное происхождение горловым «о», выкатившимся изо рта.
Взял ее руку и с ожесточением потряс.
И немедленно все родственники набросились на нее, точно
пчелы на цветную липу. Ингу тискали, вертели из стороны в сторону, целовали,
желали ей счастья, давали напутствия и все в том же духе. Потом появились
возбужденные лабрадоры, и Инга с трудом удержалась, чтобы не забраться на
люстру. Пришлось пережить и это знакомство тоже, и только после уже ее
поволокли в столовую, где пресловутая экономка с мужем накрывали на стол.
По гостиной растекались упоительные запахи, и Инга поняла,
как сильно проголодалась. Последней нормальной едой была яичница,
приготовленная все тем же Верлецким.
— Извините, деточка, — подошла к ней расстроенная
Марфа. — В тот злополучный день, когда умерла Анфиса, я подумала, что вы
невеста ее племянника. Наверное, я сдуру все перепутала…
Лицо Инги неожиданно вытянулось. Она посмотрела в стену
невидящим взглядом и пробормотала:
— Что вы сейчас сказали?
— Я сказала…, — растерялась Марфа, и ее двойной
подбородок подпрыгнул от огорчения, — что когда умерла Анфиса…
— Почему вы сказали — Анфиса, а не, допустим, «моя
подруга»? — пристала к ней Инга, дрожа от возбуждения.
— Ну… Почему-почему? Потому что тут все отлично знают,
что Анфиса была моей подругой. И вы тоже в курсе!
— Тебе что-то пришло в голову? — тихо спросил
Верлецкий, наклонившись к самому уху Инги. — И это «что-то» касается
отравления?
— Нет, — она покачала головой и сжала губы в
жесткую линию. — Мне пришло в голову кое-что относительно моей новой
работы.
— Физкультурного клуба? — удивился
Верлецкий. — Интересно, что? Расскажешь?
— Мне пока нечего сказать. Это так, ассоциации.
— Не бросайся ассоциациями, — посоветовал
он. — С их помощью сыщики расследуют самые запутанные преступления.
— Я не хочу быть сыщиком, — быстро ответила
Инга. — Я боюсь.
— Понимаю тебя, — кивнул он. — Кстати, нас
уже просят к столу, — На меня будут глазеть твои дядюшки и тетушки и эти
розовые кузины, похожие на овечек.
Я уже не говорю о твоей матери. Я не могу так! Чем-нибудь
подавлюсь.
— Я тебя спасу, — пообещал он. — Главное,
улыбайся мне, чтобы все видели, как ты меня любишь. Это сразу же сделает мою
мать твоей союзницей.
