— Да? И где же ты нынче работаешь — в морге?
— В медицинском центре.
— Там по коридорам ходят трупы?
И тут Инга все-таки заплакала.
— Борис! — прорыдала она. — Я не понимаю — ты
хочешь на мне жениться?
— Что за вопрос? — удивился он, позвякивая пряжкой
ремня. Вероятно, натягивал брюки. — Намекаешь, что трупы вступили со мной
в конкуренцию?
Инга вспомнила, как тип с белой физиономией вывалил язык, и
содрогнулась всем телом.
— Откуда тебя забрать? Где ты? Можешь посмотреть
название улицы? — настойчиво спрашивал Григорьев.
Она сбивчиво объяснила, где находится, и обхватила себя
двумя руками за плечи. Тут к ней подошла собака, которую она утром кормила
сарделькой, села и уставилась ей в лицо. Она была довольно большой и лохматой,
но страшно тощей. На грязно-желтой морде сверкали умные глаза. Услышав, как
Инга рыдает, дворняга принялась поскуливать, потом лизнула ей руку. Обливаясь
слезами, которые теперь текли бурным потоком, Инга полезла в сумку, достала
оттуда конфету «Стратосфера» и, развернув бумажку, протянула псине.
Собака подышала ей в ладонь, потом слизнула угощение,
подвигала челюстью и, зажмурившись, проглотила.
— Тебе еще хуже, чем мне, — посочувствовала ей
Инга, утираясь платком.. — Я сейчас пойду домой, а ты останешься на улице.
Где ты ночуешь, а?
Как тебя зовут? Тяпа? Жучка?
Собака вильнула хвостом. Они еще некоторое время пообщались
друг с другом и остановились на том, что ее зовут Аза, — Кажется, Аза, у
меня есть еще одна конфета, — сообщила Инга, и тут появился Григорьев.
Он вылез из машины и, засунув руки в карманы куртки, подошел
к остановке. Хмуро поглядел на собаку и прикрикнул на нее. Та отскочила в
сторону, а он присел перед Ингой на корточки и ласково спросил:
— Ну, что с тобой такое? Что тебе померещилось?
— Я видела в коридоре медицинского центра двух умерших
людей, — ответила Инга, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься к
нему на шею и не зарыдать с удвоенной силой. — Они меня сильно напугали.
— Что такое «умершие люди»? — осторожно уточнил
Борис, продолжая сидеть на корточках и смотреть на нее снизу вверх. — С
чего ты взяла, что они умершие?
— Ну… Один был совсем белый — как вампир.
С синюшными губами. А второй уже много лет назад умер.
— Как ты это определила? — все тем же ласковым
тоном спросил Григорьев. — Почему он умер много лет назад? Он что —
разлагался у тебя на глазах?
— Об этом писали в журналах! — запальчиво ответила
Инга. — Знаешь Гладышевского? Игоря?
— Актера? Но он погиб во время дорожной аварии. Давно.
— Вот я и говорю: он погиб, но все еще функционирует.
Может быть, это какой-нибудь эксперимент по оживлению? Кто знает, что они там
делают, в этом медицинском центре, правда?
— Правда-правда, — пробормотал Григорьев.
Поднялся на ноги и потянул за собой Ингу. Она послушно пошла
за ним и села в машину. Когда автомобиль тронулся с места, собака Аза вышла на
дорогу и проводила его долгим взглядом.
Глава 4
Инга проснулась на рассвете и несколько Минут лежала с
открытыми глазами, пытаясь восстановить в памяти вчерашние события. Чувствовала
она себя хорошо отбитой цыплячьей тушкой. Чтобы принять душ, ей пришлось
волевым усилием перебросить себя через бортик ванны.
За окнами тоже не было ничего веселого. Ветер с упорством
гнул к земле деревья, а солнце лежало на пропитанных кровью облаках, словно отрубленная
голова.
— Ты как? — спросил Григорьев, появляясь на кухне
в халате.
Вероятно, он волновался и поэтому встал так рано.
— Ничего, — проскрипела Инга.
Голос у нее сегодня был точно как у Бумекого.
Боже мой, неужели вчерашний кошмар — явь, а не сон?.
— Хочешь, я поеду с тобой в этот твой медицинский
центр? — предложил Григорьев, усевшись напротив и подперев щеку кулаком.
— Нет, — ответила она. — Лучше я сама.
— Не думаю, что ты одна сможешь во всем как следует
разобраться.
— Послушай, Борис, — совершенно неожиданно
спросила его Инга. — Скажи мне: за что Надя так сильно не любила твою
тетку?
— Как ты сказала? — Григорьев так удивился, что
лицо у него сразу стало в два раза длиннее. — Надя? Хомутова?
— У нее ведь был мотив для убийства.
— Да ты с ума сошла! — закричал он и вскочил на
ноги. — Надя и Илья — мои лучшие друзья! Мы вместе ходили в детский сад! Я
знаю их как облупленных! А ты… Ты подумала, что Надя…
— Или Илья, — спокойно подтвердила Инга. — Я
подумала, что кто-то из них мог отравить твою тетку.
— Я ведь тебе объяснил, что милиция рассматривает это
дело как несчастный случай!
— Ну и пусть себе рассматривает. Я всего лишь задала
тебе вопрос. Что это ты так.., вскипел?
— Если бы я обвинил в убийстве Анфисы твою драгоценную
Таисию, ты бы тоже вскипела.
— Вот уж у Таисии действительно не было мотива!
— Да?! — закричал Григорьев, подбоченясь. — А
что, если это ты ее подговорила? У нее мотива нет, а у тебя есть!
— У меня? — Инга даже рассмеялась. —
Намекаешь, что я мечтаю расширить жилплощадь и ради этого пошла на убийство?
Какая глупость.
— Ничего глупого! — запальчиво продолжал
Григорьев. — Сейчас у людей самое ценное — их квартиры. Что еще у тебя
есть за душой? Дешевая машина, на которой ты так и не научилась ездить?!
— Борис! — ахнула Инга, и он тут же пришел в себя.
Сел и, отдышавшись, закрыл лицо руками.
— Господи, извини, — сказал он через минуту и
взглянул на нее больными глазами. — Я не знаю, что со мной творится в
последнее время. Мне очень тяжело…
— Ладно, проехали, — пробормотала Инга, а про себя
подумала, что ей, в общем, тоже нелегко.
Посмотрела бы она на него, если бы он вдруг вот так потерял
работу… И если бы его душили в темном переулке непонятно с какой целью… И еще
бы трупы ходили за ним по пятам…
— Хочешь, я тебя подвезу, — предложил Григорьев,
наливая себе чашку кофе и избегая глядеть ей в глаза.
— Не стоит, — ответила Инга, делая все возможное,
чтобы ее голос звучал как обычно. — У тебя и так забот выше крыши.
Всю дорогу до нового места работы Ингу мутило от волнения.
Что она вчера там натворила? Запомнил ли ее охранник? И если да, то как она
будет оправдываться? «Скажу, что это была не я, — решила она. — Пусть
попробуют доказать обратное».
