Этому волшебному органу следовало бы поклоняться, подумала
она, возводить в его честь храмы, совершать религиозные обряды. Почему фаллос
стал предметом поклонения у многих народов, а клитор — нет? Это несправедливо,
клитор тоже заслуживает, чтобы его увековечили в камне и в дереве, сделали идолом.
Пальцы Тамзин нащупали крохотную головку чувствительного
бугорка в райских кущах на лобке, раздвинули складки наружных половых губ и
стали поглаживать блестящий розовый перл — источник чистой радости и неземного
удовольствия. По сравнению с ним вялый пенис выглядел уродливо и нелепо. Что же
удивляться тому, что многие женщины становятся лесбиянками? Половые органы
мужчин их пугают и отталкивают.
Разгоряченная подобными умозаключениями, Тамзин поглаживала
любимый орган пальцами одной руки, вставив два пальца другой во влагалище.
Приятные ощущения нарастали, она стала тереть клитор энергичнее и вскоре
достигла оргазма. Но в самый сладкий миг неожиданно раздался голос Тима:
— Право же, дорогая, ты могла бы и дождаться меня!
Сказочный мир удовольствия рассыпался на осколки. Она открыла глаза и увидела,
что Тим стоит в дверях, одетый в темно-серый вечерний костюм и готовый ужинать
в ресторане.
— И давно ты на меня пялишься? — рявкнула Тамзин,
прикрыв груди губкой, как щитом, словно бы он не видел ее голой.
— Достаточно давно, — невозмутимо ответил Тим и
покосился на свою оттопыренную членом брючину. — Я не знал, что ты грешишь
рукоблудием.
— Ты многого еще обо мне не знаешь, — резко
сказала Тамзин, встала и, обернувшись махровым полотенцем, ступила на коврик.
— В самом деле? — Тим вскинул одну из своих
кустистых бровей. — Может быть, ты соблаговолишь просветить меня? Между
нами не должно быть секретов.
Тамзин окинула его презрительным взглядом, ей все стало
ясно. Пусть он богат, обаятелен и холост, но тратить остаток жизни на то, чтобы
ему что-то объяснять, она не собиралась. И уж если быть честной до конца, то и
проводить с ним этот вечер тоже не хотелось.
— Все кончено, Тим, — холодно сказала она и вышла
из ванной.
— Как это понимать? — спросил он, провожая ее
изумленным взглядом.
Тамзин обернулась, взглянула на его ошарашенное лицо и, с
трудом подавив смех, сказала:
— С меня довольно! Ты прекрасный парень, Тим, и ни в
чем не виноват. Просто мы разные люди и не подходим друг другу. Уходя, оставь
ключ от квартиры на столе в прихожей.
Глава 2
Разрыв отношений с любым давним знакомым вызывает у человека
тягостные чувства. Расставшись с Тимом, к которому Тамзин успела привыкнуть,
она впала в хандру. Приближающиеся рождественские праздники уже не казались ей
радостным событием. Момент для расставания был не самый удачный. Но в жизни
всякое случается, а уныние — тягчайший из грехов.
Рассудив таким образом, Тамзин не стала огорчаться по поводу
исчезновения Майка. А закончив все редакционные дела, она отправилась за рождественскими
покупками в «Харродз» — самый фешенебельный и дорогой лондонский универмаг,
намереваясь ни в чем там себе не отказывать.
Собственно говоря, покупать подарки, кроме как для самой
себя, ей было не для кого. Она была единственным ребенком у родителей, ни
тетей, ни дядей, ни двоюродных сестер и братьев не имела, а круг друзей был
очень узок. Зато у нее было множество знакомых, и всех их следовало поздравить
с Рождеством и Новым годом. Поэтому она накупила массу красивых поздравительных
открыток. Одиночество ее не страшило, напротив, она радовалась свободе и
говорила, глядя в зеркало:
— Кто знает, какие приключения ожидают меня этим
вечером? Ведь я свободная молодая женщина!
Улыбнувшись своему отражению, Тамзин тщательно обвела
контурным карандашом губы и наложила красную блестящую помаду. Затем она
уделила внимание глазам — накрасила коричневой тушью ресницы, подвела веки,
оттенила брови. Оставшись довольна собой, она вынула шпильки из волос и,
распустив их по плечам, задумалась, что ей делать с этой золотистой гривой:
оставить распущенной или уложить в пучок?
Сегодня ей хотелось выглядеть беспечной и свободной, поэтому
она решила придать волосам легкомысленный вид. Коллеги искренне удивились бы,
если бы увидели ее такой: они привыкли видеть ее строгой, холодной и аккуратно
причесанной. Пожалуй, только два-три человека знали, какая Тамзин на самом
деле, но они держали язык за зубами. К этим доверенным лицам относились Тэг,
Дженис и, естественно, Майк.
Собираясь на вечеринку в пятницу вечером, Тамзин вспомнила о
нем и почему-то о его галстуке. Она вновь ощутила повязку на своих глазах, его
жаркие руки, ласкающие ее плоть, чувственный рот, целующий ее сокровенные
места. Их бешеный совместный галоп на письменном столе и ослепительный оргазм.
— Нет! — вскричала она. — Нет, нет и нет! Я
не поддамся этому наваждению! Ничего не изменилось, я осталась прежней и не
уступлю этому самодовольному хряку, не стану его покорной подстилкой! Я
свободная женщина и могу развлекаться с тем, с кем я захочу. А еще лучше — ни с
кем не связываться и самой удовлетворять себя.
С такой оригинальной мыслью она застегнула на талии узкий
черный поясок, уселась на антикварном стуле перед старинным трюмо и натянула на
ноги тонкие черные чулки. Вид собственных белых ляжек возбудил Тамзин, и, когда
она притронулась к ним, застегивая резинки, по коже ее пробежали мурашки. Она
полюбовалась стройной ножкой в чулочке, проверила, на месте ли швы, осталась
довольна округлыми ягодицами и представила, как бы они выглядели, если бы на
них выступили красные рубцы от розги или синяки от чьих-то пальцев. Промежность
ее увлажнилась. Ей вспомнился аппетитный пенис Майка и захотелось его пососать.
Окажись Майк в этот момент рядом, он бы не стал возражать. Более того, он бы
поставил ее на четвереньки и нарушил бы девственность отверстия, которое она
пока успешно берегла от мужчин. Интересно, что бы она почувствовала? Но и на
этом Майк не успокоился бы! Оттарабанив ее «в задний проход, он обвинил бы ее в
распущенности и подверг наказанию. Вот бы узнать, какому именно?
Увлажнившаяся промежность настоятельно требовала
удовлетворения. Тамзин закрыла глаза, представив, что они завязаны галстуком
Майка, погладила груди, потеребила соски, провела ладонями по животу и бедрам
и, просунув пальчики между половыми губами, неохотно прервала это увлеченное
занятие, спохватившись, что у нее нет на него времени.
Вернувшись из мира сексуальных грез в реальность, Тамзин
надела черную грацию, открыла гардероб и достала свой вечерний туалет: черную
длинную бархатную юбку с разрезом сбоку, который обнаруживался только при
ходьбе; «верх» без бретелек, таинственным образом держащийся на китовом усе,
незаметно вшитом в него; две золотые цепочки и серьги, туфли на шпильках,
горжетку.
Облачившись во все, Тамзин взяла сумочку, ключи от
автомобиля, мобильный телефон, включила сигнализацию и вышла в вестибюль.
