— Сейчас узнаешь. Только наберись терпения, —
сказал он и, хитро прищурившись, выключил свет. Комната, когда-то служившая
своим хозяевам гостиной, погрузилась во мрак. За окнами сгущались серые зимние
сумерки, в камине плясали сине-малиновые язычки пламени, бросая отблески на
лицо Майка.
Он снял галстук и приблизился к ней, глядя ей в глаза. Она
оцепенела и молча смотрела, как он подносит галстук к ее лицу. Потом она
перестала что-либо видеть, потому что он ловко завязал галстуком ей глаза,
стянув его концы в узел у нее на затылке. Дыхание ее участилось.
— Мне это не нравится, — чуть слышно произнесла
она неуверенным голосом. Но ее слабый протест не возымел на Майка никакого
воздействия.
Это было подлинное наваждение, дьявольские козни, но, как ни
странно, тело ее изнывало от вожделения, требовало немедленного сексуального
удовлетворения.
— Я все прекращу по первой же твоей просьбе, —
тихо сказал он. — Расслабься и наслаждайся, я все сделаю сам.
— Но вдруг сюда войдут? Диана или кто-то еще?
— Не волнуйся, я запер дверь.
Она замерла в тревожном ожидании, обратившись в слух,
осязание и обоняние. Тишину нарушали только тихое посвистывание пламени в очаге
и приглушенный шум за окном. Потом она вздрогнула, ощутив коленями его сильные
руки. Он уверенно и грубо раздвинул ее ноги и, наклонившись, стал целовать
соски своим горячим ртом, согревать их порывистым, страстным дыханием, дразнить
языком, покусывать, сосать сквозь тонкую ткань. Такого блаженства Тамзин еще не
испытывала. Сладострастный стон сорвался с ее губ.
Он сжал ее грудь рукой и проник другой в промежность.
Драгоценная жемчужина в основании ее лобка начала пульсировать. Все завертелось
у нее перед глазами, она заерзала на столе, задергала бедрами, истекая секретом
и ощущая сухость во рту.
— Тише! — прохрипел Майк «и прижал палец к ее
губам.
Она лизнула палец и почувствовала терпкий привкус сигар,
мыла, краски и чего-то еще, к чему он недавно прикасался. Очарованная этим
букетом, она стала жадно, как голодный младенец, сосать его. Рот ее быстро
наполнялся слюной.
Тем временем Майк продолжал целовать ее груди, шею и губы. Его
упругий, вертлявый и дерзкий язык проникал ей в рот, лизал ушные раковины,
кончик носа и глаза через повязку. Она все сильнее распалялась и виляла задом,
изнемогая от жара и зуда.
Тамзин протянула руку и нащупала направленный на нее длинный
твердый пенис, с толстой мокрой головкой, горячий и подрагивающий. Сжав могучий
жезл в кулаке, она стала ритмично двигать рукой вниз-вверх, скользя ладонью все
ниже и ниже, пока не уперлась в лобковую кость и не сжала мошонку. Майк охнул и
прохрипел:
— Осторожно. Не торопись, все только начинается. С
этими словами он оторвал ее руки от своего инструмента и положил их на стол.
Она вцепилась в край столешницы, представляя, что делает в это время Майк. Он
стянул с нее туфли и, просунув руки под ягодицы, стащил колготки. От холодного
воздуха она покрылась гусиной кожей. Тамзин почувствовала себя школьницей,
снявшей ненавистную форму. Ее охватил щенячий восторг.
Майк начал массировать ей пальчики на ногах и стопы, затем
перешел на щиколотки и икры, обласкал подколенные впадины, погладил ляжки. Едва
дыша, Тамзин ожидала его прикосновений к ягодицам и срамным губам.
— Раздвинь пошире ноги, — попросил он бархатистым
голосом, ласкающим слух, и Тамзин окончательно сомлела.
Осторожно и бережно Майк погладил ее промежность и волоски
на лобке, обтянутые атласом. Она чувствовала, что трусики промокли и пахнут ее
секретом, острым и сладким, как патока. Майк судорожно вдохнул этот запах,
просунул указательный палец под ткань и стал водить им по щелке между ее
срамными губами. Тамзин пылала, извивалась, сочилась нектаром и постанывала.
Майк принялся активнее работать пальцем. Она закусила нижнюю губу.
Майк заметил это и отдернул руку. Тамзин огорченно
застонала: ведь оргазм был так близок! Во влагалище бурлила огненная лава
неутоленного желания, клитор едва ли не дымился, зуд возник даже в заднем
проходе. Майк злорадно рассмеялся.
— Наберись терпения, и ты будешь вознаграждена
сторицей!
Он опустился на колени у нее между ногами, словно бы
готовясь молиться, и начал дуть на ее разгоряченную промежность.
Тамзин охнула от приятного ощущения, но этого ей было мало.
Ее неугомонный бутон любви жаждал большего внимания к себе.
— Пожалуйста, сделай что-нибудь, — простонала
она. — Я изнемогаю…
Он сдернул с нее трусы, задрал ее ноги и, сжав пальцами ляжки,
принялся лизать ее ароматный экзотический плод. Горячая волна блаженства
прокатилась по телу Тамзин, кровь в ее жилах вскипела, стенки влагалища начали
сжиматься. А Майк проникал языком все глубже и глубже в ее сокровищницу
наслаждения. Наконец он переключился на разбухший бугорок любви, а в пещеру
страсти просунул три пальца и принялся быстро двигать ими вперед-назад. Тамзин
стремительно вознеслась на пик экстаза, нырнула в пучину сладчайшей нирваны,
отключившись от реальности на время затяжного прыжка без парашюта, с трудом
пришла в себя и, отдышавшись, обнаружила, что ее ноги покоятся у Майка на
плечах. В следующий миг его толстенный член вошел в ее скользкое половое
отверстие по самый корешок и больно ударил ее головкой по шейке матки.
Тамзин ахнула.
Энергично работая торсом в нарастающем темпе, Майк вогнал
Тамзин в полное оцепенение. Она вцепилась пальцами в столешницу и машинально
отмечала, как все громче шлепаются его яички о ее влажную долину между анусом и
влагалищем, как капают на нее капли его пота, как он яростно скрипит зубами и
как начинает ездить по столу туда-сюда ее спина. Наконец Майк содрогнулся,
захрипел и рухнул на ее плечи.
Тамзин обхватила его потное горячее тело ногами и руками и,
отвернувшись, попыталась привести в порядок поток своего сознания, бурливый и
мутный, как весенний ручей. Перед ее завязанными галетуком глазами возникло
укоризненное лицо Тима. Но она не испытывала ни раскаяния, ни стыда, — все
это должно было неминуемо прийти к ней позже, но пока ей просто было хорошо. Некоторые
сомнения одолевали ее относительно Майка: не поторопилась ли она, не сочтет ли
он ее податливость слабостью, не воспользуется ли этим в их дальнейших
отношениях? Впрочем, мысленно усмехнулась она, явственно представив, в какой
позе они с ним лежат, еще не известно, кто из них главный. Время все расставит
по своим местам.
Майк выпрямился и развязал ей глаза. Тамзин потерла их,
поморгала и заметила:
— Такие номера опасны для макияжа. А для туши они
просто губительны.
Майк улыбнулся, галантно подал ей трусики, предварительно с
наслаждением понюхав их, застегнул брюки и, пригладив ладонью волосы, обрел
прежний безупречный вид. Его шелковый галстук даже не помялся и выглядел как
новенький.
