— Чему же именно? — Тамзин заинтриговал его многообещающий
тон.
— Здесь вы почувствуете себя полностью раскованной. Как
вы относитесь, например, к роли рабыни мужчины?
— Знаете, она меня не прельщает! Я главный редактор
журнала «Химера» и привыкла главенствовать во всем, — покраснев, сказала
Тамзин, испытывая необыкновенное волнение.
Она отчетливо вспомнила свои ощущения в своем рабочем
кабинете с Майком, когда он завязал ей галстуком глаза и овладел ею на
письменном столе. Ей было тогда очень хорошо, но она не желала в этом
сознаваться.
— Я не говорю о работе, — не унимался дотошный
Ланс. — Вам не доводилось быть униженной во время сексуального акта?
— Нет, — неуверенно сказала Тамзин.
— Вы что-то от меня утаиваете! — возразил
многоопытный Ланс, уловив фальшь в ее интонации. — Мы обсуждали вас с
Ингой, и она сказала, что…
— Откуда ей что-то знать обо мне? — вспыхнула
Тамзин. — Я с ней не откровенничала.
— Не нужно стыдиться своих тайных устремлений! Что же
до исповеди, так Дженис поделилась со мной вашими откровениями. Я не вижу
ничего предосудительного в том, что вам понравилось совокупляться с повязкой на
глазах. Но стоит ли останавливаться на этом? Почему бы вам не продолжить свои
опыты и не поучаствовать в групповом сексе, обставленном в духе наказания. Это
так увлекательно!
Ланс рассуждал на интимные темы так, словно бы говорил со
своим брокером о курсе акций.
— Нет, меня это не прельщает, — солгала Тамзин,
представляя себе, как бы Майк охаживал ее плеткой в кабинете. По ляжкам у нее
потек нектар.
— Рекомендую как-нибудь проверить это на
практике, — спокойно сказал Ланс.
Впереди обозначились контуры усадьбы, вскоре автомобиль
въехал в ворота.
— А вы практикуете здесь сексуальные экзекуции? —
спросила Тамзин, замирая от мысли, что Ланс стянет с нее трусы и, разложив на
скамье, станет охаживать ее кнутом.
Ланс объехал вокруг дома, заехал в гараж и, затормозив,
обернулся. Она почувствовала тонкий аромат его лосьона.
— Я всегда беру на себя главенствующую роль, —
сказал он. — Мои клиенты чувствуют неземное умиротворение после этих процедур,
беспокойство и чувство вины их надолго покидают. Не хотите попробовать?
— Вы меня смущаете, — ответила Тамзин. — Я
никогда не бывала в роли безропотной подчиненной. Скорее, мне порой хотелось
самой кого-нибудь поколотить.
— Что ж, все это можно обсудить, — с улыбкой
произнес Ланс, кладя руку ей на колено. — В сексе столько разнообразных
удовольствий, и самые приятные из них те, которые становятся сюрпризом.
— Как вас понимать? — Тамзин все больше
проникалась любопытством.
— Объясню на примере. Вам никогда не казалось, что у
некоторых наших уважаемых членов парламента из-под брюк выпирают пуговицы
женских подтяжек?
— Нет, такого со мной не бывало, — покачала
головой Тамзин, пытаясь вспомнить, не охватывало ли ее на самом деле такое
подозрение во время телетрансляций из палаты лордов.
— Допустим. Приведу другой пример: вы не замечали, как
кое-кто из них ерзает на сиденье, словно бы у него саднят рубцы на заднице,
исполосованной накануне кнутом в закрытом клубе?
— Ланс! Что за странные фантазии! Вы меня
пугаете! — воскликнула Тамзин, чувствуя, как рука собеседника скользнула
по ее бедру к промежности, уже давно мокрой.
— Может быть, для начала вам будет интересно
понаблюдать, как будут истязать кого-то другого? — спросил Ланс, тыча
средним пальцем в клитор.
— Как-нибудь в другой раз, — сказала Тамзин,
поводя бедрами.
— Как вам угодно, — сказал Ланс и, выбравшись из
машины, обошел вокруг нее и распахнул дверцу для попутчицы. — Я поговорю с
Ингой, она все устроит. Должен сказать, она о вас очень хорошего мнения. Ей
кажется, что вы добьетесь интересных результатов, если отважитесь на
эксперимент. Но пока вам нужно отдохнуть и расслабиться. Позвольте мне вас
проводить.
Большую часть шикарно обставленной комнаты занимала
колоссальная кровать. К ней вели три ступеньки, причем лесенки имелись с обеих
сторон. На четырех столбиках в углах кровати покоился балдахин, спинка в ее
изголовье была украшена причудливой инкрустацией. Напротив этого великолепного
ложа восточного властелина на стене висело зеркало, с тем чтобы лежащие на
кровати видели свои отражения.
Это было любимое место отдыха Инги. Здесь, на черной
атласной простыне, она осуществляла все свои сокровенные фантазии и предавалась
изощренному разврату. Сейчас она делила ложе с Лансом.
Целуя ее груди и покусывая соски, он говорил доверительным
тоном опытного соблазнителя, умеющего возбуждать партнершу перед соитием:
— Она почти готова, осталось лишь слегка ее подтолкнуть
— и она наша!
— Ты прав, дорогой, — ответила грудным голосом
Инга, поглаживая пальцами с красными ногтями его волосатую мошонку.
Негромкая музыка Дебюсси придавала их любовному свиданию
интимность. Соски Инги набухли и порозовели. Ей чудились всплески воды в
фонтане, смех нимф, резвящихся с сатирами, рисовались огромные пенисы этих
фантастических существ, обладающих колоссальной потенцией.
— Это запись концерта Гая Вентуры, — сказала она,
глядя на их отражение в зеркале.
— Ты знаешь, что Тамзин им увлеклась? — спросил
Ланс, поеживаясь от ее прикосновений к его половым органам.
— Это общеизвестно! — Инга громко
расхохоталась. — Я бы тоже трахнулась с ним еще разок. Но он чересчур
темпераментен и сластолюбив, может любого затрахать до полусмерти. В прошлый
раз он весь номер забрызгал спермой.
— Они ужинали вместе, а потом он овладел ею, —
продолжал Ланс. — Это я прочитал в ее счастливых глазах. По-моему, этот
петушок произвел на нее колоссальное впечатление. Если мы не хотим ее упустить,
нужно принять меры.
— Мы должны соблюдать указания заказчика, не забывай об
этом! — Инга выпятила груди и полюбовалась своим отражением еще
раз. — Никакой самодеятельности!
— Что же ты предлагаешь, дорогая? — Ланс лизнул
пальчик на ее ступне.
— Нужно действовать аккуратно. Доверь это дело
мне, — промурлыкала она, млея от удовольствия.
Ланс облизал все пальцы у нее на ногах, затем стал их
массировать. Дрожь пробегала по ногам Инги к клитору и отдавалась в заднем
проходе. Она нетерпеливо виляла бедрами и охала, ожидая прикосновений его языка
и губ к ее срамным губам и грудям. Его пенис встал, но он не торопил ход событий.
