Преодолев секундный страх — вдруг сбросит, — она положила Столбову руку на плечо, притянула к себе.
Не сбросил.
— Ты сделаешь это, — сказала она.
Столбов притянул ее к себе, резко, порывисто, будто хотел удушить. И крепко обнял.
Глава 2
— Ну что ж, — открыл совещание Бобров, — начинаем выяснять, кто просрал катастрофу по имени Столбов.
От такого зачина участники Политической группы ощутили легкий дискомфорт. И кресла мягкие — ретромебель, и зал с лепниной под ампир, тем более тревожно на душе. Здесь — гламурно, а там, за Садовым кольцом, — Россия, в которой иногда что-то да происходит.
— Предлагаю выслушать нашу социологическую Кассандру, а я буду иногда дополнять, — продолжил Бобров.
Кассандра — бородатый дядька, профессор социологии, получивший мифологическую кличку за невнимательность мира к его верным прогнозам, начал доклад. На мониторе появлялись циферки, столбики, пирамиды, но все было понятно и без оживляжа.
— Первый раз Столбов попал в наше поле зрения совершенно случайно. В конце весны в трех регионах России респондентам задали вопрос, кого бы вы хотели видеть государственным лидером, независимо от статуса: президентом, генсеком, царем и т. д. В одном из субъектов — в Ярославской области — желающих видеть царем некоего Столбова оказалось семь процентов. Я навел справки, оказалось, что Ярославская область на периферии его влияния как регионального бизнесмена. Но, так как исследования, — оратор слегка укоризненно взглянул на Боброва, — лимитированы, мне не удалось замерить эпицентр.
— Мой косяк, — вздохнул председатель, — нечего экономить на безопасности…
— Следующее плановое исследование, — продолжил социолог, — прошло уже в середине лета, когда Столбов стал полпредом. На этот раз исследовали рейтинг известности. Все было как всегда… почти как всегда, кроме исключения по имени Столбов. На Северо-Западе известность Столбова сорок процентов, кое-где и выше. Странности были в том, что его известность не то что выросла, а появилась с нуля и в других регионах России. И в Нечерноземье, и на Урале, и на Дальнем Востоке. В Свердловской области — десять процентов, в Воронеже — восемь, в Читинской области — пятнадцать. Вроде бы странно: два месяца назад прошла информация, что где-то на Северо-Западе назначили нового полпреда, но оказалось, он интересен и за тысячу километров.
— Там набил морду ментам, здесь отдал заныканные квартиры. Дешево, но популярно, — заметил Бобров.
— Дальше была непонятная до сих пор история с питерским пожаром («Сам и поджег», — одновременно произнесли несколько присутствующих на совещании), завершившаяся качественным прорывом. На Северо-Западе известность Столбова уверенно перевалила за семьдесят процентов, а кое-где и восемьдесят. В других регионах разнообразия было больше: нигде не ниже двадцати, но в некоторых — Свердловская область Ставропольский край, Самарская область — подошла к пятидесяти. Если же взять главный субъект Федерации, — оратор развел руками, изображая московские просторы, — то здесь Столбова знают шестьдесят процентов, лишь на десять меньше, чем в Питере.
— Это что, из-за питерского ящика? — спросил кто-то.
— Если бы, — отозвался Бобров, — питерскую трансляцию, где он трепался в прямом эфире, мы отрубили через два дня. Но трансляция по Интернету продолжалась, и, если вы заметили, все бесплатные ресурсы оказались заполнены его роликами, причем до ста тысяч скачиваний в день. Слышал я совсем уже безрадостную тенденцию: в одном из спортбаров моего славного Ебурга несколько раз эти выступления давали в записи, а директор говорил, что посетителям нравится.
«Перекормили быдло камедиклабом», — заметил кто-то. Бобров цыкнул и кивнул социологу: можно продолжать.
— Следующие и последние исследования, — продолжила бородатая Кассандра, — прошли после регистрации партии «Вера». Фамилий этот опрос не включал, но без фамилии не обошлось. В различных регионах количество респондентов, знающих о существовании новой партии, колебалось от пятнадцати до двадцати пяти процентов. При этом иногда больше, иногда меньше опрошенных говорили, что хотят голосовать «за партию Столбова». Поэтому на день опроса рейтинг известности новой партии следует оценить от тридцати пяти до пятидесяти процентов. Повторяю: на день опроса, а не на сегодняшний день. Такого рывка лично я не наблюдал ни при рождении «Родины», ни, тем более, «Справедливой России».
Дав улечься злым спонтанным комментариям, социолог продолжил:
— И это не самое неприятное открытие. В четырех разных регионах — Новгородской области, Ставрополье, Челябинске и Томске — мы задали дополнительный параметр: принимали ли вы участие в прошлых выборах в Думу и собираетесь ли идти опять? Так вот, прибавка наблюдается во всех четырех регионах, от трех до десяти процентов. При следующем исследовании непременно будет задан вопрос тем, кто не ходил на прежние выборы, но идет на эти: вы собираетесь голосовать за партию «Вера»? И я не удивлюсь, если ответ будет утвердительный.
— Погодите, — махнул рукой социолог, — сейчас расскажу последнюю плохую новость, и можете перебивать. Она вот такая. На вопрос «Откуда вы узнали о партии „Вера“?» лишь пятьдесят процентов опрошенных назвали в качестве источника информации СМИ. Остальные — «другие источники». При следующем исследовании непосредственно рейтинга партий по этим «другим источникам» будут заданы уточняющие вопросы. Но я не удивлюсь, если партия Столбова самим фактом своего появления возродила в России «сарафанное радио». На этом — все.
— Спасибо, Семен Ильич, — сказал Бобров. — Комментировать это выступление я не хочу, мальчиков тут нет, все должны понимать. Ограничусь лишь короткой, но очень характерной иллюстрацией. Месяц назад, когда Столбов только начинал создавать региональные отделения, я на селекторном совещании поговорил с Уфой, и меня заверили, что, скорее Башкирия примет католицизм, чем появится отделение партии Столбова. Насколько мне известно, в башкирских мечетях месса пока не звучит, но отделение партии «Вера» в республике создано и зарегистрировано. Причем местные юристы говорят, что подкопаться нереально.
— Степняки чуют запах силы в обе ноздри, — заметил кто-то из присутствующих.
Бобров кивнул.
— Пора подводить предварительные итоги, — сказал он. — Мы оказались перед реальной возможностью потерять большинство в Госдуме. Для простоты картины предлагаю признать, что ситуацию просрал я. (Большинство облегченно вздохнуло.) Считайте, что виновный найден, вы…бан всем кагалом и мы вместе отвечаем на вопрос «что делать?».
Последовавшее молчание было не столько вежливым, сколько деловым. Все действительно размышляли.
— А почему бы его просто не закрыть? — спросил кто-то.
— Личная договоренность, — вздохнул Бобров. Четкая установка Вов Вовыча — пока не брать.
— Может, если нельзя брать, тогда убрать? — предложил участник совещания.
