Впрочем, через секунду она победила страх и даже изругала себя за него. Боль от химического ожога оказалась лишь фантазией — ни с курткой, ни с рукой ничего не случилось.
Жидкость продолжала хлестать на пол, уже образовалась пузырчатая лужа. Исходивший от нее аромат, пожалуй, был приятный. Таня шагнула к аппарату — надо же исправить свое безобразие…
Дверь открылась.
— Татьяна Анатольевна, — услышала она незнакомый голос, — вас что, не учили в детстве, что кран надо закрывать? И вообще не трогать чужие вещи…
Глава 5
Есть великие люди — их боготворят. Есть простые люди — над ними смеются. И все же иногда их поведение вызывает одинаковые эмоции.
Запоздалые бабушки, стоявшие на остановке напротив областной администрации, помнили школьное стихотворение о свете в кремлевском окошке, о бодрствующем Вожде. Вот и сейчас, глядя на светящийся пятый этаж — кто в области не знает, что там сидит губернатор, — бабушки жалели Олега Вячеславовича: ить, бедный, жена, небось, заждалась, а он — заработался.
На самом деле в тот вечер заработался не только губернатор, но и вся его обслуга. Повод для внезапного трудового аврала был не менее важный, чем зимнее нашествие дальнобойщиков. В область собрался Президент.
Конечно, глава государства не собирался инспектировать все областное хозяйство, а должен был принять участие в пуске новой ветки газопровода: ясный политический намек на то, что он тоже имеет отношение к газу, а не только Премьер. Но протокол визита предполагал посещение областного центра, и не факт, что все увиденное и услышанное могло порадовать гостя. А это могло создать проблемы. По вполне достоверным сведениям, Олег Вячеславович находился в губернаторском списке Президента номер 3: снять, когда найдется подходящая замена. И какой-нибудь повод, чтобы снять.
Потому-то и не гас свет на правительственном этаже: вице-губернаторы, не меньше шефа заинтересованные в сохранении статус-кво, старались исключить повод. За два дня сделали немало.
Экипаж, состоящий из креативного Феди Кинжальникова и мудрого вице-губернатора Васильича, проехал будущий президентский маршрут, примечая все, что могло возмутить главу государства. За ними, с некоторым интервалом, двигалась колонна из коммунальной техники, а также МВД и инспекторов различных надзорных ведомств.
Дорога преобразилась. За день было ликвидированы шесть несанкционированных свалок, подправлен один покосившийся частный деревянный забор, три закрыты рекламными щитами и три уничтожены как таковые.
Временно закрылись два придорожных рынка; третий, с березовыми вениками и сушеными грибами, оставили как символ местных промыслов. С учетом недавних антиалкогольных заявлений Президента на вывеске кафе «Придорожный кабачок» оставили только прилагательное. В процессе борьбы с непритязательными провинциальными граффити обнаружили позапрошлогоднюю рекламу обанкротившегося районного мясокомбината, на которой первые четыре буквы слова «сосиски» были выделены отдельным цветом. Пакостную рекламу поспешно заменили цитатой из Ильича, но тут Федя заявил, что великий русский мыслитель — проект, скорее, Премьера, чем Президента. Поэтому процитировали безотказного Пушкина.
Не дремало МВД, не дремал и департамент по культуре. Трассовым проституткам предложили временно перебраться на другое шоссе, даже любезно выделили автобус. Троим молодым людям, когда-то входившим в несуществующую партию НБП, рекомендовали не выходить из дома три дня. Нескольких вокзальных бомжей свезли во временную ночлежку, угостили халявной водкой, после чего туда перебрались все бомжи — спонсоры оплатили эту акцию как «реабилитационное мероприятие». Департамент культуры попросил местный театр на две недели отказаться от спектакля «Убийство президента» или хотя бы убрать со стенда. Заодно на всякий случай сорвали все афиши майского концерта невинной московской металлической группы «Мордор».
Обо всех этих подвигах и докладывали губернатору в затянувшийся рабочий вечер. Каждый из докладчиков понимал — недостаточно. Взять хотя бы ту же дорогу на Григорьино: свалки убрали, заборы снесли, а мост через Сибловку так и остался недоремонтирован с прошлого века. Встречному транспорту не разминуться, только и остается, что заранее отсечь любую встречку на этой дистанции, да еще авось Президент не заметит.
Или взять обанкротившийся завод «Новый торфяник» — глава поселковой администрации запил вместе с земляками и может вывести народ на трассу. Позавчера главу протрезвили, нашли бывшего владельца, зарплату за прошлый декабрь выплатили… Все равно беспокойно.
Главное же, работникам губернаторской администрации не удавалось избавиться от гнетущего ощущения: все равно что-нибудь да вылезет. Поэтому-то все и были мрачны.
Когда доклады завершились, губернатор сказал подчиненным:
— Выношу благодарность. Васильич, Кинжальников, вам — материальная. Может, последний раз премию выписываю.
Все улыбнулись остроумной шутке, слегка взроптав: что вы, такое невозможно, вы же, Олег Вячеславович, Ельцина пережили. Причем во всех смыслах слова!
Дождавшись, когда умолкнут звуки умеренного подхалимажа, губернатор серьезно осмотрел присутствующих. И показал им три факсовые страницы.
— Из Москвы пришло. Насчет лиц, не присутствующих и не упоминаемых. Могли бы нас не учить: сами знаем своих дуриков. Но…
Оглядев слегка встревоженные лица: а вдруг именно я такое натворил, что не должен даже посмотреть на Президента, губернатор сказал:
— Слышал я такие разговоры: если что, можно будет Столбова попросить. Особо если в Григорьинском районе, по соседству с Зимовцом. Так вот, насчет упомянутого Столбова есть особое и однозначное распоряжение. Даже не просто распоряжение, еще и вопросы некоторые: как вообще ему позволили здесь подняться и угодить в районные випы? Ладно, с этим потом разберемся. А сейчас… — Олег Вячеславович посмотрел грозно — это он умел. — А сейчас, кто скажет: «если что — Столбов выручит», тот даже заявление писать не будет. Сам уволю! Никакого Столбова!
* * *
Татьяне оставалось только тревожиться и паниковать. Ее заперли в маленькой, темной, судя по запаху, недавно отремонтированной комнатушке. Из всей мебели — табурет, с пятнышками масляной краски. И никаких других удобств. Когда она упомянула о них, начальник охраны ответил:
— Татьяна Анатольевна, вы были в туалете пятнадцать минут назад.
— Так вы все время за мной следили? «Не знаю, что тут производят, но какой уровень охраны!»
— Конечно. Пропустили в порядке любопытства. Начальство приказало выяснить, что вам здесь нужно, поэтому вам и позволили прогуляться.
Слова Тани о разрешении Столбова на посещение любых предприятий не вызвали никакого эффекта (впрочем, он и не ожидался). Обыскали, причем так быстро и профессионально, что не было времени возмутиться.
— Вообще-то даму полагается обыскивать дамам, — успела заметить она.
