До этого чуть не вылетел из кузова Вовик. И все они скользили по полиэтилену при каждой встряске, при каждом повороте — из последних, казалось, только и состояла дорога.
Когда ногу несколько отпустило, а машина понеслась по прямому участку дороги, Леха скинул с плеча автомат, взял его за ствол и принялся лупить прикладом по кабине.
— Куда гонишь! Тормози! Тише давай!
Колумбийская девушка Летисия смотрела на него со страхом и восторгом.
Лешины крики, относимые встречным ветром, не слышала даже Татьяна. Хотя она сидела по той же стороне машины, по какую находился Алексей в кузове, выставив под ветер лицо. В кабине «мерседеса» пахло рыбой и припахивало бензином. От этой ароматной смеси девушку мутило.
Может быть, Татьяна и услышала бы крики моряка, если бы пятью минутами раньше Михаил со словами: «Ты гляди какой „Отсосоник“!» — не протянул руку к приборной панели, к которой замысловатым образом проволокой и изолентой был приделан приемничек.
— Типа нашей «Звездочки», — вдруг вспомнил он застойные времена и далекое детство.
От колумбийской «Звездочки» тянулся проводок к крыше кабины.
— Конкретная антенна, — восхитился Михаил, свободной рукой нащупывая на пластиковом корпусе кнопку включения.
Кабину наполнил дикий треск, перемежающийся таинственными шорохами.
— Выруби, — поморщилась Люба, до того сидевшая в злом молчании.
Повернув какое-то колесико, Михаил наткнулся на музыкальную волну. Передавали бравурные военные марши.
— Зашибись, с музоном покатим! А ты говоришь — «выруби»…
Вот марши-то и помешали Татьяне услышать крики Алексея. Но удары по кабине не расслышать было трудновато.
— Че барабанят, че им надо? — удивился шофер.
— Чтоб ты ехал потише, — объяснила Люба. — Тебе же говорили.
— Да куда уж тише! Тащимся, как в гробу. Тьфу… Ну, ладно, раз так… Хрен с вами, поедем, как мимо гаишного поста…
Но о выстраданном решении спонсора Алексей понятия не имел и, не дождавшись реакции на свои действия, видя впереди новые повороты, примерился, взялся поудобнее и вышиб прикладом стекло. Оконце кабины, обращенное к кузову, замызганное до полной непрозрачности, разлетелось вдребезги.
Грузовик, взрыхливая грязь, остановился.
— Че надо? Че ты стекла ломаешь? — Водила распахнул дверцу, выбрался на подножку, с нее заглянул в кузов. Из кабины вместе с Мишкой вырвался марш Бранденбургского полка.
— Куда гонишь? Не дрова в кузове! — Леша сел на ящики, задрал штанину, чтоб рассмотреть место ушиба. — Медленнее давай!
— А погоня?
— Уй, мать, как болит…
Летисия перекрестилась, прошептала что-то себе под нос — не иначе, молитву — и снова вцепилась в борт.
— Ты вот что, родимый… ты все же постой минут пяток, а? — заговорил бледный, как простыня, Борисыч. — Угробишь ведь… — Выдернув рубаху из брюк, он, морщась, потирал поясницу. — Рыбу надо повыкидывать. Иначе или вывалимся, или кости переломаем.
— Девка обидится. Ловила, ловила… — Вовик меньше других в кузове казался недовольным Мишкиной ездой.
Лопес не знал о засаде на повороте. Но знал, что его командиры будут полными кабронис, если не перекроют дорогу на развилке. Распоследними сопливыми мучачосами, не видящими дальше собственного носа…
— Развилка от деревни, внаглую затопленной русскими, километрах в семи. Недалеко. Ну и? — спросил себя сержант. Быть или не быть героем?
Лопес закурил сигару — предпоследнюю в его запасах. Скоро придется травиться сигаретами подчиненных.
Русские могут дать неплохой бой, это к пастору не ходи. Тем более что они явно не простые русские. Они явно диверсанты. Затопить селение, затопить дорогу за каких-то полчаса, едва не оторваться от погони — это я вам скажу! Рядовой Вальдерама пропал без вести, рядовой Гонзалес ранен, капрал Ринальдо убит, оружие его пропало… И разве может быть простым человеком тот русский, который чуть ли не влетел в деревню на надувной лодке, завывая, как тысяча дьяволов?! Что это было? Психологическая атака? Вполне возможно: бойцы вон до сих пор в себя не придут, страх и помешал им схватить проклятого «серфингиста». Кто, ради Святой Матери Богородицы, кто, ответьте, способен на такой маневр, кроме профи?!! Хорошо хоть, что водную преграду сержант-водитель преодолел с наскока, еще минут десять — и из той гребаной деревни их вывозили бы исключительно вертолетами. А эти ступидос, его командиры, так их и эдак, играют в шпионские игры, насмотрелись джеймсов бондов, из любой ерунды делают тайну. Нельзя знать то, нельзя это… А горим мы, простые солдаты. Вот пусть Маэстро с Диего Марсиа попробует взять живьем вооруженный отряд в шесть боевых единиц, из которых несколько человек явно имеют спецподготовку и умно командуют остальными. Почему нельзя было сказать определенно, кто им нужен?!
Лопес сплюнул в окно желтой слюной. Приказ надо выполнять, это закон… но выполнять можно по-разному.
— Как думаешь, далеко они? — повернулся он к шоферу.
— Судя по тому, как пыль осела, километр между нами, — ответил шофер.
— Где ты пыль увидел?
Шофер щербато улыбнулся, его лицо стало похоже на печеное яблоко:
— Двадцать лет кручу руль по этим дорогам.
— Помнишь, конечно, где поворот на город?
— А то.
— Тогда так… — Лопес повернул голову к окну. Справа от машины уходил вниз склон, поросший кустарником. — Сбавь скорость. Когда до поворота останется километра два, выжимай из машины все. Развилку наши обязаны перекрыть. Там мы этих ублюдков зажмем с двух сторон.
— Сделаем. — В голосе шофера можно было распознать одобрительное согласие.
Из-под откинутого полиэтилена шибануло рыбьим духом. Различим был и душок — рыба, несмотря на заморозку, начинала тухнуть. Заиндевевшие рыбины с открытыми в последнем изумлении ртами таращились на людей безумными, выпученными глазами.
— Достаем вот этот, крайний. Вовик, берись. Да скинь пока автомат, так твою. — Упираясь одной ногой в борт, другой в рыбу, Леха взялся за первый ящик.
— У меня задница замерзла, — известил всех Вова.
Ящики были аккуратно сложены в два ряда — главное, вытащить первый. Дальше доставать будет легче. В ящике, который моряк дергал и тряс, елозили тунцы. «Вкусная рыба», — подумал Алексей, и в животе у него заурчало. Моряк в одиночку выковырял синий пластмассовый ящик и поставил его поверх остальных. Подобрался Вовик, перемещавшийся по грузу в кузове по-паучьи. Они взялись за пластмассовые края. «Тянет кило на десять», — прикинул Леха. На «и-раз» первая партия улова полетела за борт. Ящик вломился в кусты, ломая мелкие ветки. «Вкусные тунцы» при ударе об землю посыпались из тары как деревяшки.
