— Она говорит — это за вами гонятся солдаты? У нее в машине рыба, нужно отвезти ее в город.
— Да, это за нами гонятся, — честно склонил голову Борисыч. — И рыбку отвезем куда надо — слово потомственного налетчика. Так что скоренько освобождайте транспортное средство…
Девушка часто закивала и полезла прочь из кабины. Борисыч помог ей спуститься на землю и гаркнул:
— Миша, за руль! Грузовик водить умеешь? Барышни, в кабину!
Люба сделала шаг назад:
— А Леша?! А Вовик?
— Да никуда они не денутся, мать твою! Вернутся! Марш в кабину!
И тут местная жительница разразилась длинной тирадой, говорила она все то время, пока беглецы размещались согласно распоряжению ветерана.
— Бандиты убьют ее, когда узнают, что она отдала грузовик, — скороговоркой перевела Татьяна, сидя рядом с патроном. — Просит взять ее с собой. Потому что если мы против этих нехороших… такого слова я не знаю… то, значит, она с нами. Ее зовут Летисия.
Борисыч негромко выругался, ударил кулаком по капоту. Миша сунул автомат под сиденье, врубил первую передачу, поиграл сцеплением, приноравливаясь к незнакомой тачке.
— Вон они! — радостно закричала Любка, чуть ли не по пояс высовываясь из окошка. И действительно, увязая в топкой почве, со стороны деревни к ним быстро приближался Леша с телом на плече и автоматом в свободной руке. — Мишка, сдай назад!
— Ладно, — решился Борисыч, — одним больше, одним меньше. Нехай в кузов лезет селянка, только быстрее. Миха, как у тебя?
— Ништяк, — сквозь зубы ответил тот. — А ты баксы не посеял?
Вместо ответа старик кинул мешок с грязными носками и мокрыми долларами Мишке под ноги.
Любка распахнула дверцу, спрыгнула в воду и побежала навстречу Леше, тащившему Вовку на плече, крикнула издалека еще:
— Живы?
— А что химику сделается… — прохрипел в ответ Алексей. — Везучий, козлик, ни царапины, ни синяка. Головой вот долбанулся об ствол, малость отключился…
— А я что, я о’кей, — булькнул Вова из-за Лешиного плеча. — Я не хотел…
— Хоть сейчас рот закрой, а?!
— А что за выстрелы были?
— Да так… стреляли…
Люба и подоспевший Борисыч помогли ему перевалить тело «ботаника» через задний борт — селянка тянула Вовика из кузова, помогли залезть самому. Следом полез Борисыч. Лешка положил два автомата — свой и новенький, наверняка трофейный — поперек тела слабо стонущего Вовы, рухнул спиной на ящики и раскинул руки.
— Кранты, — прошептал он. — Меня не кантовать…
Потом вдруг приподнялся и обалдело посмотрел на юную незнакомку.
— Ну ни хрена себе, — прошептал он. — Это что еще за прелестное дитя?
Уяснив, что вопрос относится к ней, Летисия непонимающе и чуть смущенно улыбнулась. Поправила черную гриву волос.
— Брежу… — Лешка вновь откинулся на ящики. — У меня глюки…
— Она нам помогает, — кратко объяснил Борисыч, — местная. После, Лешенька, все после… — По ящикам он добрался до кабины, похлопал по крыше: — Давай, родимый, жми!
Мотор взревел, из-под ведущих задних колес полетели ошметки грязи… грузовик с места не сдвинулся.
Миша выматерился, попробовал еще раз — колеса, до половины скрытые наступающей водой, пробуксовывали. Дорогу развезло.
Издалека, со стороны деревни, послышался шум другого двигателя: латиносы наконец загрузились в свой «мерседес» и теперь…
— Мишка! — заорал Борисыч и схватил Лешин автомат. — У нас гости! Скорее!
— Толкануть надо! — рявкнул в ответ водитель, продолжая гонять мотор на различных режимах, чтобы выбраться из западни. — Увязли, бляха-муха! Лешка, Вовка, подсобите!..
А рокот второго мотора все ближе, все явственнее…
Алексей начал подниматься, Борисыч уже перекидывал ногу через борт, даже Вова заставил свое тело принять сидячее положение…
И тут, неожиданно для всех, даже для самого Михаила, колеса нашли сцепку с раскисшим грунтом, рванули машину вперед, и, поднимая фонтаны воды, «мерседес», груженный мороженой рыбой и иностранными подданными, бодро помчался прочь от океана, деревни и стремительно мелеющего озера.
Влиятельное Лицо находилось сейчас прямо перед Астремадурасом Поргосом, вторым человеком в двадцать седьмом полицейском участке города Ла-Пальма. Тот, которого раньше Астремадурас видел только на страницах газет, тот, в чьем доме не надеялся побывать. И даже в самых смелых фантазиях второй человек двадцать седьмого полицейского участка не мог представить, что будет сидеть в шезлонге возле бассейна Влиятельного Лица, пить холодное пиво, принесенное служанкой, и обсуждать с ним его, Влиятельного Лица, проблемы. «В доме, наверное, в каждой комнате по кондиционеру, — с тоской подумал полицейский, — и в бассейн он может прыгнуть всякий раз, когда пожелает, и плескаться, сколько захочет, не боясь посторонних глаз. А телевизор у него, не иначе, во всю стену, из серии „домашний кинотеатр“. С таким размахом можно будет зажить, сделавшись не меньше первого зама начальника полиции Ла-Пальма. Или разве самим начальником».
От невольного вздоха Астремадураса шезлонг под ним закачался и затрещал.
— Обрати внимание, уважаемый Астремадурас, на этот плод. — Влиятельное Лицо протянуло руку, поставило бокал с пивом на кафешантанный столик и взяло из вазочки с фруктами киви. — Он сочен, привлекателен, свеж, мы его хотим. Но, смотри, что я делаю…
Тонкие, как у подростка, пальцы сжали фрукт, брызнул сок, капнул на белую сорочку. Пальцы сдавили киви еще сильнее, сок потек из ладони на плиты, которыми была выложена территория вокруг бассейна. Мякоть превратилась в бесформенную зелено-коричневую кашицу. Влиятельное Лицо выбросило останки плода на идеально подстриженный газон, начинающийся неподалеку.
— Так и мы, — сказало Лицо, вытирая испачканную руку о белые брюки с острыми «стрелками». — Сегодня сочны и востребованны, а завтра — съедены или выброшены на свалку. Запомни это.
Астремадурас подумал, насколько же прав его собеседник!
— Пора нам собирать хворост в корзину. — И Влиятельное Лицо многозначительно подмигнуло полицейскому: — Рассказывай, Астремадурас, обо всем.
Волнуясь, второй человек двадцать седьмого участка достал из нагрудного кармана белой форменной рубашки блокнот. Открыл его на странице, заложенной игральной картой (джокер, один из пяти джокеров, изъятых вчера при обыске шулера Мануэля). И чтобы не путаться, сверяясь с записями, он без утайки, забыв о глупом слове «служебная тайна», рассказал Лицу все, что удалось раскопать по странному делу исчезнувшего катера.
Катер «Виктория» никто больше не видел с тех пор, как тот отошел от шестого причала со странными пассажирами на борту и с Энрике на капитанском мостике. Не видели ни владельцы яхт, катеров и рыбацких лодок, ни пограничники. Не повстречали за эти дни в океанских волнах обломков, спасательных кругов и тому подобных предметов. Но из разговоров в порту выяснилось, что Энрике жаловался на гирокомпас. Гирокомпас на его катере барахлил, а на новый не хватало денег.
