Не скучай, не плачь жена!
Штурмовать далеко море
Посылает нас страна.
Буря, ветер, ураганы —
Ты не страшен, океан:
Молодые капитаны
Поведут наш караван.
«Лейся, песня, на просторе»
Стихи А. Апсалона, музыка В. Пушкова
— Как адвокат, я в первую очередь требую снять наручники со свидетеля, — безапелляционно заявил синьор Клементес, всем своим видом демонстрируя, что пусть это всего лишь спектакль, он готов добросовестно сыграть в спектакле свою роль, и ждет этого и от остальных.
— Не имею ничего против заявления адвоката, — господин Тыклински тоже стал серьезен, он собирался честно отработать обещанные деньги, — Снимите наручники с госпожи Лотта Хоффер, — бесцветно отдал судовой детектив распоряжение двум сотрудникам корабельной полиции.
Распоряжение было беспрекословно выполнено, и полицейские вернулись на пост у дверей каюты. Причем декор этой каюты мало отличался от типичного полицейского участка, скажем, в Сан-Франциско. Немножко офисной электроники, казенные столы, стеклянные перегородки. Правда, на стенах красовались портреты не сугубо опасных преступников, а наиболее почетных пассажиров. И в приоткрывшуюся внутреннюю дверь была видна по холостяцки не убранная кровать.
Лотта облегченно стала растирать запястья. Она боялась, что ее попытаются подставить вместе с русским авантюристом, но нет, судя по всему, от нее ждут помощи. И, конечно же, эту помощь получат — за обговоренную мзду. А еще она очень переживала, что в сложившихся обстоятельствах ей почти не светит участвовать в дележе содержимого кожаного мешочка, но, как шутят археологи, за двумя мумиями погонишься…
— Свидетельница Лотта Хоффер, вы согласны, что ваши права будет отстаивать синьор адвокат Родриго Клементес? — самым официальным тоном спросил господин Тыклински.
— Возражений не имею, — сухо кивнула Лотта, — И хочу дополнить без занесения в протокол, что адвокат не должен забывать о гонораре.
— Наш договор в силе, — улыбнулся краешками губ синьор, и без лишних сантиментов придвинул к господину детективу стопочку загодя распечатанных на принтере страниц, — Это запротоколированные показания свидетельницы, — вторая такая же стопочка легла на стол перед Лоттой, — Ознакомьтесь, и если не будет возражений, распишитесь на каждой странице показаний.
— Оперативно, — позволил себе одобрительную реплику господин Тыклински, и профессионально быстро принялся просматривать текст.
Лотта не настолько доверяла Клементесу, чтобы расписаться не глядя. Но нет, в придуманных за нее и задокументированых показаниях не содержалось никаких подвохов. Судя по «ее» показаниям, Лотта стала заложницей русского бандита, который захватил девушку в археологическом лагере и убил двух ее коллег. Затем угрозами и регулярными побоями совершенно подчинил и заставил пропутешествовать с собой по всей Африке. Почему-то анонимный автор постеснялся добавить, что русский преступник регулярно жестоко насиловал жертву. Лотта не постеснялась бы, впрочем, им виднее.
— А как быть с показаниями второго свидетеля, этой черномазой Баны? — поочередно ставя закорючку на страницах, вроде бы невзначай поинтересовалась мстительная скандинавка, — Ее показания наверняка станут противоречить моим, а это значит, что одна из нас лжесвидетельствует.
— Действительно, как быть с показаниями гражданки Заира? — переадресовал вопрос господин Тыклинский синьору адвокату.
— Госпожа Лотта, если вы мне уже доверились, то доверяйте до конца. Разговор с Баной мы предпочитаем провести в ваше отсутствие, почему-то нам кажется, что тогда негритянка окажется более покладистой. Ну, а если нет, то вы сами нашли для госпожи Баны подходящее определение: «лжесвидетель». Есть ли вам еще что-либо добавить по сути предварительного разбирательства убийства супруги шейха госпожи Лидии Рашид-Муслим? Нет? Вас проводят в апартаменты, где вы сможете отдохнуть. Я вас больше не задерживаю.
Господин Тыклински не имел ничего против такого развития разбирательства. Два полицейских увели Лотту, следующие два ввели Бану и замерли на страже у дверей.
— Освободить ее от наручников? — предложил Тыклински.
— Посмотрим на ее поведение. Госпожа Бана, — с иронией библейского змея начал синьор Клементес, — Известно ли вам, что против вас в Заире возбуждено уголовное преследование в связи с ограблением торгового центра селения Нгоролебо?
— Это ты прислал плохих белых людей в деревню! — зло блеснули глаза негритянки.
— Госпожа Бана, — тяжело засопел господин Тыклински, — Отвечайте на поставленный вам вопрос! — он не спешил начинать составление официального протокола. Наверняка и эту работу за детектива уже выполнил синьор. Теперь осталось лишь добиться, чтобы негритянка подписала показания против славянина.
— Сейчас речь о другом, — мягко продолжил Клементес, он предпочел играть доброго следователя, — Против вас выдвинуто серьезное обвинение, но поскольку палуба круизного лайнера считается территорией Соединенных Штатов Америки, где правосудие лояльно к черному меньшинству, мы могли бы закрыть глаза на произошедшее в Нгоролебо.
Бана презрительно молчала, только гневно раздувались ноздри на ее даже в этой обстановке красивом лице.
— В своем упрямстве вы остаетесь совсем одна и рискуете разделить обвинения, направленные против русского бандита. Другие бывшие участники «банды Пепьеля» уже с нами сотрудничают. Его приближенный по имени Витась дал показания против своего бывшего главаря и в настоящее время под негласным надзором наших людей ходит по палубам, разыскивая Пепьеля.
Бана продолжала презрительно молчать.
— Второй член банды, археолог Лотта Хоффер, тоже успела притормозить на самом краю бездны и заявила, что была насильно втянута в преступную деятельность. Она добровольно дала показания против бывшего вожака и в данный мрмент находится в абсолютной безопасности, — синьор кивнул на подписанные Лоттой бумаги, — Снять вам наручники, чтобы вы подписались под аналогичным заявлением?
Клементес уже было стал протягивать Бане следующий ворох страниц из своих адвокатских закрома, но, натолкнувшись на обжигающий гневом взгляд, пока отложил.
— Слушай, ты, головешка, здесь тебе не джунгли! — подыграл злого следователя господин Тыклински, — Если хочешь, чтобы тебя навсегда упрятали в каменный мешок, так и скажи. Твои преступления тянут на пожизненный срок, особенно если следствие обнаружит, что твое племя причастно к гибели двоих археологов!
— Она ведь не дура, она все прекрасно понимает, — как бы успокоил детектива адвокат, — Я сейчас прикажу снять ей наручники, и она подпишет показания.
— Чтоб ты умер дурной смертью далеко от дома, и твоя семья тебя не похоронила, — прошипела вдруг Бана.
— Она ведь не дура, — будто и не заметил проклятия синьор Клементес, — Она посидит день-другой в камере, хорошо подумает и подпишет показания. Что-то здесь душно, схожу-ка я прогуляться на свежий воздух, и если вдруг за время моего отсутствия эта негритянка попытается сбежать, а доблестная полиция ей не позволит, и при этом нанесет телесные повреждения, я пойму.
